Входим в удельное княжество молодых кедров. Ветер шевелит их кроны, за длинными иголками мелькает голубейшая лазурь воды. Это Оно. Пришли.
– Днёвка!!!
Сколько счастья в этом слове. Сколько надежды. Все холодные поты, сбитые ноги и стиснутые зубы остались позади. Днёвка – это значит, весь день будем отдыхать. И ночь тоже!
С религиозным трепетом опускаю на землю рюкзак. Всё это время, от начала похода, я тащил на себе бесполезный мокрый ватный спальник на пять персон. Мы держали его над чадящим костром по вечерам, развешивали на ветвях и сучьях подсушиться, а он снова промокал от дождя, от росы… Теперь его можно вывесить на солнце на весь день! Солнце – великая вещь. Оно согревает измёрзшие тела и души, когда, кажется, уже нет никакого спасения… Оно высушивает насквозь мокрые штаны в каких-то полчаса, а футболки в считанные минуты.
Штаны… Во что они превратились? Мои чёрные джинсики… Теперь они черны от грязи. Они покрыты ссохшейся коркой, и напоминают латы. Кто-то из бывалых ходоков рассказывает, как лучше стирать штанцы в походе.
– Закидываешь их на верёвке с моста, река сама их тебе постирает!
Моста здесь нет, а река превратилась в озеро. Но схема понятна. Ищу местечко, где одно озеро переливается в другое, бросаю штанишки в бурлящий поток. Почему нужна верёвка? Да потому что руками держать невозможно, стынут за пять секунд!
День свободы – это странно. Как-то сразу надо… думать, чем заняться. Ну, конечно, латаем дыры, пришиваем оторванные лямки, считаем мозоли и ранения… Собираем хворост, рубим сушняк, помогаем дежурным по костру. Но надо ж и досуг как-то организовать! Смородинового листа, что ль, нарвать?
– А давайте бить шишку? – подсказывает Лёха.
– Не понял…
– На кедр полезли, говорю! Смотри – шишки свисают!
И точно. Все кедрушки, сами-то с пять метров ростом, покрыты синеватыми кулачками шишек. Детскими такими кулачками… Но попробовать можно. Середина августа ведь уже.
«Бить», правда, особо нечем, все палки собрали на костёр. Да и не желаю я деревья дубасить. К деревьям я с рождения испытываю братскую привязанность, родственное чувство. Не позволю их обижать. Они не просто живые, они… думающие, у них есть душа.
Я сейчас не шучу. По древнегреческой мифологии, в каждом древесном стволе живёт дриада. Друиды кельтской традиции тоже верили в это. Они чтили деревья. Вы можете не верить и не чтить, но относитесь, пожалуйста, к ним с уважением. Просто подумайте о том, насколько они старше вас, сколько всего они видели, сколько тяжёлых зим и невзгод перенесли – не для того, чтобы какой-то бездумный удалец ломал ветки, срезал кору для развлечения, увековечивал на них ножом своё дурное имя. Такому удальцу я бы ломал руки и срезал пальцы, а имя выпилил бы на лбу.
Древнейшие из дриад, кстати, обитают в Ясене. Вот вам символ: Мировое Древо Иггдрасиль, связывающее своими корнями, стволом и ветвями Прошлое, Настоящее и Будущее!
Я люблю деревья. Когда обнимаю их, мне передаётся их мудрость и боль… Так я чувствую. Сейчас даже и лазать по ним перестал. А в детстве много лазал, и гордился своим умением. Полез вот и на кедр за шишками. Натряс немного. Спустился весь перемазанный смолой. Оч-чень смолистые кедрушки.
Есть другой, варварский способ собирать кедровые орехи. Практикуется «массовиками-затейниками», любителями оптовых коммерческих заготовок. Подходят они к дереву с большим деревянным молотом и шарахают им со всей дури по стволу… Деревья же не чувствуют боли! Сердцевина потом трескается и гниёт – подумаешь! Вон их вокруг сколько!
