Эгра услышала мои тихие шаги, обернулась.
Я собрала всю волю в кулак, засунула гордость поглубже и упала на колени.
– Мне некуда идти, Эгра, пожалуйста, не выгоняйте! Дайте мне угол какой-нибудь или посоветуйте, к кому пойти на работу. Помогите, прошу вас! Там, за пределами этой тайги, я умру! И парня этого я не приглашала, он сам влез! Верите? Он напился, осмелел и…
– Помолчи. – Повелительный тон заставил меня осечься. – Вижу в тебе кровь проклятую. Не смей спорить, я вижу. Как ты выживала с судного дня, я даже спрашивать не стану – не мое дело. Здесь ты можешь забыть о прошлом, оно тебя больше не тронет.
Наши взгляды встретились: ее невидящий и мой – ошарашенный. По венам словно ток пустили, когда я вдруг все поняла.
– Эгра, вы…
– Да.
Я осела на пол. Так вот откуда сила немереная и этот дикий блеск в глазах, казалось бы, давно потухших от старости. Эгра – ведьма! Возможно, одна из последних оставшихся в живых.
– Так вы позволите мне пожить с вами? – прошептала я неверяще.
– Не я решать буду. Здесь нет чьего-то слова, главного над остальными. Как люди скажут, так и будет.
– И этот… – Я неопределенно мотнула головой, но Эгра поняла.
– Ирон. Его не бойся. Кровь горячая, ума совсем нет, оттого и опасен, но ты не бойся.
Я открыла рот и тут же его закрыла, не найдя, что сказать. О своей сущности я ничего толком не знала: я с рождения жила в городе, тогда как молодым ведьмам необходим лес, чтобы проявить в себе силу. Моя мама вышла замуж за обычного человека, уехала в город, родила меня.
О том, кто я есть, я узнала, только когда мама погибла. В ту же ночь отец получил ранение и перед смертью дал наказ: страшиться судного дня, бежать без оглядки, затеряться на краю света.
Мне было пятнадцать. Совсем еще юный возраст для той, кому пришлось выживать в одиночку в мире, ставшим вдруг опасным.
Эгра смотрела на меня неотрывно, будто оценивающе.
– Что делать умеешь?
– А? – Я вскинулась, выныривая в реальность.
– Чем поселению помочь можешь? Тут не оставляют бесполезных. Разве что замуж возьмет кто, если приглянешься.
Я вспыхнула то ли от возмущения, то ли от радости из-за появившегося в голосе Эгры сочувствия.
– Не хочу замуж. Работать буду! Чем поселок живет? Охотой?
– Охотой, рыбалкой. Пасека имеется. Дважды за лето внук ездит в город, сбывает мед и привозит назад ткани, крупы да вещи. Нам хватает.
– Я тоже охотиться могу! – выпалила я возбужденно, а в ответ получила испепеляющий взгляд старухи.
– Ничего о себе не знаешь, да?
Пришлось признаться.
– В день первой судной ночи мои родители погибли. Отец сказал, что во мне кровь ведьм, и велел бежать. Я десять лет скиталась – кто бы меня научил?
– А мать что же, ничего не объясняла?
– Она отчего-то не любила леса. В городе жила и сущность свою давила. Когда я родилась – папа рассказывал – мама поклялась себе, что никогда не признается мне, кто мы. Я не знаю причин. В те годы ведьмы и все остальные… особи не были гонимы. Отчего она стеснялась своей крови, мне не понять. И не у кого уже спросить.
Эгра пошамкала губами, кряхтя встала и замерла у окна.
– Утро наступит, к моему внуку пойдем. Вдвоем нам проще будет тебя пристроить.
Холодный утренний туман опустился с поросших елями холмов на поселение, укрыл его плотным сизым одеялом, заполз и в дома.
Я оставила створку приоткрытой, раз спать не собиралась, и любовалась домами, какие могла разглядеть из окна в сером рассвете. Туманные щупальца потекли по подоконнику, заклубились на полу. Необычно, странно и немного пугающе: никогда подобного не встречала.
