– И так почти каждый раз, представляете? Что-то у нас, конечно, есть в электронном виде – и тогда искать проще. А что-то хранится по старинке, на кассетах. Даже такие важные съемки! Бардак, одним словом.
Следовательша сочувственно покивала:
– Да, нервная работенка.
– В новостях, я считаю, вообще год за три нужно засчитывать! Вы курите? – Ирина поднялась, заслонив от собеседницы кустодиевской грудью календарь на стене.
Люша виновато улыбнулась:
– Не выношу сигаретного дыма, уж простите, Ирина.
Шатова могла за компанию постоять с Молевой, но предположила, что в курилке толчется уйма народу и никакого откровенного разговора не получится. Загорайло, отлеживающийся дома после приступа, дал помощнице указание втереться в доверие к лучшей подруге Михайловой и расспросить ее об отношениях покойной с Набросовым и их возможных коммерческих тайнах. По мысли Влада, следовало давить на дружеское расположение Ирины к Виктории во имя восстановления истины и справедливости.
– Ну ладно, давайте ваши вопросы, пока никого нет, – плюхнулась в кресло Молева.
– Насколько мне известно, Виктория занималась рекламой под началом коммерческого директора вашего канала Набросова Михаила Михайловича года три? – Получив одобрительный кивок от телевизионщицы, Люша продолжила:
– В силу занимаемой должности она обладала закрытой, возможно, негативной информацией относительно деятельности своего ведомства и шефа?
– Это уж к гадалке не ходи! Викуська никогда не посвящала меня в «эту грязь». Это ее слова. Конечно, никто вам ничего не расскажет и документов не покажет. Смешно и рассчитывать. Но вот в чем я уверена абсолютно – нет, железобетонно! – Молева шлепнула пышной ладошкой по столу: – Никогда Бассет не сделал бы ей ничего плохого. Да он руку и сердце ей предлагал! Можете себе представить?! – Ирина торжествующе выпалила в лицо Люше это откровение и ждала бурной реакции, словно женитьба двух коллег оказывалась равносильной бракосочетанию Михайловой с Бараком Обамой.
– Нет, вы не понимаете! Дело не в Толе – этом вечном Викином младенце. Дело в Набросове. Он женат на родной сестре… – И Ирина шепотом назвала фамилию одного из самых богатых людей России.
Вот здесь Люша прониклась экспрессией Молевой. Развод Бассета сказался бы на его карьере плачевно: брат гипотетической брошенки владел бо´льшей частью акций здешнего канала.
Подружка Михайловой удовлетворилась реакцией сыщицы и продолжила:
– Викуська не была ангелом во плоти, но и сучкой расчетливой тоже не являлась. Она принимала с прохладцей ухаживания Бассета, но когда дело приняло скандальный оборот – жена Набросова чуть не покончила с собой, – Виктория просто уволилась. В никуда. С ее-то зарплатой и положением!
– А Набросов или его жена не могли мстить Виктории? – Люша скинула шубу, пристроила ее на спинку стула и уселась нога на ногу, подавшись к свидетельнице. Молева оценивающим взглядом прошлась по обтянутой брючным костюмчиком фигуре Шатовой и заскучала.
При кажущейся эфемерности дознавательша выглядела дамой «приятной во всех отношениях»: с пышным бюстом и округлыми бедрами.
– Во-первых, скандалы – лишнее внимание, а гибель Михайловой – это, конечно, скандал – не в их интересах. Такими состояниями и должностями не шутят. Во-вторых, повторяю, – Молева снова хлопнула по-учительски ладонью по столешнице, – Михал Михалыч действительно полюбил Викуську. Прямо-таки христианской любовью. Судя по тому, что мне рассказывала Вика.
