Ветер подвывал под окнами, подслушивал. Злилась, сердилась, свирепствовала завируха. Тихонько скрипнула дверь. Круглая голова сунулась в горницу, угольки глаз внимательно осмотрели помещение, не обнаружив хозяина на месте, важно «вкатился» внутрь Снеговик. Осторожненько, опасливо придвинулся Снеговичок ближе к столу, заглянул в записи, сдвинул набекрень нахлобученное на голову ведро. Уселся в резное кресло, поёрзал немного, устраиваясь поудобнее, да и решительно подхватил со стола ледяное перо.
«Собрался как-то наш герой на улицу погулять, птиц погонять, а то эти паразитки постоянно норовили его аппетитный нос сожрать…»
– Свирил, – донеслось обиженное с жёрдочки, на которой восседала, спасаясь от зимы, маленькая чёрная птаха.
– Ой, да ладно тебе, видел я, как ты на морковь мою многострадальную глазом косишь лиловым, – отмахнулся Снеговик.
«А на улице такой холод, что ни в сказке сказать, ни пером описать, аж глаза вываливаются, которые ему воткнули. Поглядели маменька с папенькой, всплеснули ветками и заставили Деда Мороза ведро на голову надеть».
– Слушай, а у меня неплохо выходит, – радостно поделился успехами с птичкой-невеличкой Снеговик. – Эхма, талант не отморозишь!
– Эй, Снеговик! Снегови-и-и-ик, – донеслось из-за двери. – Да где же ента бестия опять запропастилась?
Тут же вскочил с насиженного места наш автор и споро засеменил маленькими ножками на выход.
Вновь стенает метель, голосит на разные лады. Опять дверь скрипит, отворяясь. Кто же пожаловал на сей раз? Тю! Да то никак супруга Дедушки Мороза? И то верно, она родимая, красавица ледяная. Степенно прошествовала к креслу, примостилась на краешек, сарафан расправила, косу белоснежную на плечо перекинула, да и придвинула поближе к себе листы исписанные. Вчиталась, морщинка глубокая на гладком челе пролегла. Что же ты, лебёдушка, удумала? Пошто перо в руку взяла?
«Была у Деда Мороза жена разлюбезная, краса писаная. Любил её пуще жизни. На руках носил, кофей со сладким пирогом кажное утро в опочивальню таскал. Самолично натирал все полы ледяные, все поверхности до блеску зеркального. А жёнушке любимой, красе ненаглядной, не дозволял ручки белая пачкать. Всё сам, всё сам, сердешный, как и следует супругу верному. И врут всё писатели, будто у Мороза возлюбленная Весна на сторонке была. Ложь да провокация, вот! Иначе подруга верная, голубка сизокрылая пообломала бы некоторым ноженьки, чтоб некоторые по сторонам не смотрели и по разным-всяким не бегали».
Цок-цок-цок каблучки перестукивают. Нешто Снегурочка – внученька спешит? Не след ей бабушку застать за процессом творческим, уж лучше через дверцу неприметную успеть выскользнуть.
Хороша Снегурочка, как есть хороша! Краше и быть не может! Шубку бело-голубую от снега отряхнула, косы русые поправила, серебряными искорками серьги в ушах сверкают.
– Деда-а-а! Ну, деда-а-а! Ну, камон, ты где-е-е-е? Да, и, пожалуйста! О, а эт чё ты тут пишешь? Интересненько… Любопытненько…
Уселась за стол дубовый Снегурочка, листочки заветные в руки взяла.
– Деда-деда, сразу видно: не читал ты авторов современных, совсем не в теме. Кто же так пишет?
Скользнуло пёрышко в руку к Снегурочке, призадумалась красна девица.
«Была у Дедушки Мороза внучка Снегурочка, да такая, что прям ауф. Куда не пойдёт, сразу вайб ловит. Ещё бы предки не заставляли одеваться не пойми как. Такой кринж! Как им объяснить, что сейчас оверсайз на волне. И встретила как-то Снегурочка своего краша. Полный улёт! Не то, что эти криповые ухажёры, которые в лесу у деды водятся. А он такой:
