– Сева, ты, где зимой розы взял? – спросил Савицкий.
– Места знать надо, – самодовольно улыбнулся Бобров. – Тебе тоже нужно?
Савицкий отмахнулся в ответ.
Костик вышел из гостиницы за пятнадцать минут. Знал, что не опоздает, но нетерпение сыграло свою роль. Дыхание учащалось по мере того, как приближался час свидания. Цветы упакованы в плотную обёрточную бумагу, чтобы не успели замёрзнуть. На улице всего лишь минус семь.
Катя появилась почти в назначенное время. Румяная, красивая, в новом пальто. Подошла, поцеловала в щёчку. Костик зарделся. Растерянно сунул ей в руки запечатанный в бумагу букет роз.
– Что это? – она удивлённо подняла брови.
– Ррозы, – Костик не замёрз, его почему-то колотила дрожь, и слово он произнёс с трудом, упирая на букву «р».
– Правда? – Катя расцвела в улыбке и опять поцеловала Костика. – Пойдём!
– Куда? В ресторан?
– Какой ты смешной! Пойдём! По дороге всё расскажу! – она взяла его под руку и потянула за собой. – Здесь не далеко. Подружка отдала ключи от своей квартиры. Так что квартира в нашем полном распоряжении!
– Неудобно как-то, – замялся Костик.
– Что значит неудобно? Я уже стол накрыла! Сегодня наш вечер! Тебя насколько отпустили?
– Увольнительная до семи утра.
– Отлично! – повеселела Катя. – Тогда и торопиться, сильно не будем.
– Куда торопиться? – сбитый с толку, Костик не мог понять, о чём говорит девушка.
Катя заразительно засмеялась, прикрыла пуховой варежкой рот.
– Это великая тайна!
Костик шёл рядом и украдкой поглядывал на Катю. Она расцвела. Стала ещё краше. Для неё словно и не было войны. Он вспомнил её в госпитале, когда она выступала. Теперь это две разные Кати. Они не похожи.
Идти пришлось недолго. Всего через две улицы. Второй этаж. Полумрак подъезда. Дверь на ощупь деревянная. Катя открыла её и вошла в темноту квартиры первой. Ловко у неё получилось вставить ключ в замочную скважину. Костик с упаковкой букета шагнул следом.
– Подожди здесь, я свет включу, – она остановила Костика на пороге.
Когда загорелся свет, то у Костика отвисла челюсть. Перед ним стояла Катя в нарядном красном шёлковом платье. На груди висели жемчужные бусы.
– Не стой истуканом! – улыбнулась она. – Поцелуй меня.
Костик ткнулся носом ей в щёку, и чуть не уронил цветы.
– Давай сюда, – засмеялась она. – Раздевайся. Обувь не снимай. Проходи в комнату.
Очень маленький коридорчик имел два выхода. Влево – кухня с санузлом, вправо – комната. Посреди комнаты стоял накрытый стол. От вида еды у Костика началось обильное слюноотделение.
В центре красовалась бутылка вина. Рядом два высоких хрустальных фужера и три свечи в старинном канделябре. В тарелках жареная картошка, кусочки докторской колбасы, тонкие брусочки сала, ломтики белового хлеба и два апельсина.
Костик прошёл к столу, взял один апельсин и поднёс к носу. Запах детства и нового года вскружил голову.
В это время зашла Катя с вазой, в которой стояли три алых розы.
– Откуда такое богатство? – обвёл рукой стол Костик.
– Садись, – словно не слышала его Катя. – Открывай вино. Сегодня наш день!
– Вечер, – уточнил Костик.
– Вечер и ночь, – улыбнулась девушка и подставила свой фужер.
– За тебя! – сказал Костик.
– За нас! – ответила Катя, и они сделали несколько глотков красного вина.
– Кать, а как ты в медицине оказалась? Ты же на актёрском училась, – спросил Костик, работая вилкой.
– Так получилось. После того выступления в госпитале я решила пойти на курсы медсестёр. Потом я узнала, что ты погиб. Я не хотела жить и… если бы не один человек, то, наверное, мы никогда больше не встретились. Я так рада, что ты живой!
