Однако сейчас все эти разумные и смелые люди молча смотрели на своего вождя и вдохновителя и ожидали, что он скажет.
Леннар не делал долгих пауз. Ожидание и так затянулось.
– Я должен сообщить вам, – заговорил он, – что мы поставлены в чрезвычайно трудное положение. Главным виновником признаю себя. Я должен был предусмотреть, что Храм хранит немало древних артефактов, которые в любой момент могут быть извлечены из его недр. Даже такие хрупкие и опасные, как этот пресловутый Камень Примирения. Омм-Эрриваан говорил правду. Кроме того, он, я в этом уверен почти совершенно, не знал об истинной природе того, что он с такой постной миной вознамерился вручить нам в знак примирения. Камень Примирения – это не что иное, как ампула амиацина-пять, которая хранится у Ревнителей, верно, все полторы тысячи лет с момента вылета Корабля с Леобеи, нашей старой родины. Я узнал геллианит, единственный материал, который способен хранить в себе амиацин. Именно из геллианита сработан Камень Примирения, и неудивительно, что он раскололся, потому что геллианит чрезвычайно хрупок. В свое время амиацин-пять вызвал гигантскую эпидемию, пандемию, в результате которой погибло больше половины командного состава «Арламдора». Уцелели очень немногие – либо те, кто пошел на службу к предшественникам нынешних Ревнителей, жрецам Купола, либо…
– Либо?..
– Либо те, кто позволил себе обезвредить амиацин-пять несколько иным способом, – вымолвил Леннар. – На самом деле у амиацина нет противоядия. Никакого противоядия. Даже тот, кто принял антидот из рук жрецов, спустя некоторое время умер в страшных муках. Противоядие лишь несколько замедлило действие яда. Правда, есть иные предположения, как и отчего выжили те немногие, кто был заражен… Но, думаю, истина куда более жестока, чем хрестоматийные рассуждения Храма о том, что сумели исцелиться лишь те, кто уверовал. Так что…
– Но как же?.. Неужели мы все… – медленно выговорил весельчак Лайбо, и его обычно насмешливое и живое лицо помертвело. – На самом деле нет противоядия, а если и есть, то запрятано где-то в этих проклятых подвалах Первого Храма?
У Орианы начали дергаться губы. Верно, она с трудом сдерживала слова, готовые сорваться с уст. Она даже приложила ладонь к нижней половине лица, словно ее рот и подбородок были обезображены. Леннар, не глядя на нее, продолжил:
– В свое время я и Ориана уже были инфицированы амиацином пятого поколения. Мы сумели излечиться. Это страшный путь. Не скажу, что единственный, но другого я в то время не знал… как не знаю и сейчас. Один великий ученый поместил нас в саркофаги, поддерживавшие жизнь в нашем теле, но затормозившие все биологические процессы до состояния полного коллапса. Распад свободного амиацина занимает около семисот лет. Собственно, именно так, в ожидании нейтрализации яда, мы с Орианой прошли сквозь эти неповоротливые толщи веков и обнаружили, что наши имена уже стали священными… Вы видите, я совершенно откровенен.
– Да, – сказал Аррун из Ганахиды, – откровенен, счастливый сьор Леннар… как с теми, кто уже обречен. Значит, мы заражены этим… амиацином?
– Да.
– Это точно? Тут не может быть… какой-нибудь ошибки, заблуждения? Отчего они так смело пошли на этот шаг? А они не боятся эпидемии? Если эта маленькая капсула, треснув, мгновенно заразила столько людей, то…
– У амиацина пороговое действие. Сам первичный препарат заражает мгновенно. Для того чтобы инфекция перешла от одного человека к другому, требуются дополнительные факторы воздействия. И время. Довольно много времени. Амиацин пятого поколения – оружие точечного поражения, и эпидемия или тем паче пандемия может разразиться только при строго заданных условиях. Если даже Храму Благолепия и известна до сих пор эта убийственная рецептура, на эпидемию он не пойдет. Не верю!
