Что вместо этого мой язык снова теряется в вихре его алчных поцелуев.
Они становятся глубже, всё более жёсткими. Его горячий, терпкий вкус заполняет меня, затмевает реальность.
Наверное…
Поцелуй тоже можно назвать разговором, да? Языки же используем…
Ладонь психа скользит по подрагивающему животу. Дрожь проникает в каждую клеточку моего тела.
Моя голова запрокинута, а сердце стучит так громко, что, кажется, слышно на весь дом.
Мужчина накрывает мою грудь, сминает её. Соски напрягаются от прикосновений, а внутри растёт напряжение.
Его длинные пальцы творят что-то невероятное. Словно в соске, который Псих выкручивает, спрятаны тайные кнопочки.
Тело предаёт меня. Реагирует жаром и влагой.
– Погоди. Стой, – прошу лихорадочно. – Я же… Я тебя совсем не знаю.
– Вот и познакомимся. Я вот хочу узнать, как ты кончаешь на моём хере.
– Я… Даже имени твоего не знаю.
– Будешь послушной девочкой – расскажу.
Псих произносит это так, словно это знание – главная награда. И я уже должна стараться изо всех сил, чтобы узнать его.
Вот ещё!
Я не… Не буду…
Даже мысли разлетаются от того, что Псих задирает мою футболку. Прохладный воздух касается кожи, но почти сразу его заменяют горячие губы мужчины.
Он целует ключицу, опускаясь ниже, пока не касается обнажённой груди. Я выгибаюсь навстречу, полностью уничтоженная этой жадной лаской.
К черту разговоры, я даже думать теперь не могу!
– Если ты сейчас так стонешь, – его голос становится ниже, грубее. – То каким удовольствием будет тебя трахать… Пиздец.
Мои щёки вспыхивают, и я стараюсь отвернуться, но он не позволяет. Смотрит своими невозможными глазами. В душу проникает.
Получает подтверждение того, что у меня полный дурман в голове.
Я чувствую, как его ладонь скользит ниже, по животу, к краю шортиков. Меня охватывает паника.
Мои руки сжимаются на его предплечьях, ногти впиваются в кожу. Я хочу остановить его, но мои движения лишь подталкивают его к большему.
– Давай проверим, золотце. Если у тебя там сухо, то заканчиваем. А если потекла… Будешь на моём хую вертеться.
Я пытаюсь что-то сказать, но вместо этого вырывается тихий всхлип. Полный смеси протеста и удовольствия.
Но Псих и не спрашивает. Он берёт всё сам, властно и напористо.
Пальцами касается половых губок, заставляя выгнуться дугой. Мужчина размазывает мою смазку, пачкает в ней.
– Целый, сука, водопад.
Я мотаю головой. Хватаюсь пальчиками в простыню. Выгибаюсь, стараясь сбежать от настойчивых касаний.
– Стой. Погоди. У меня… У меня приступ. Астма. Я не могу… Не могу дышать. И мне… Мне плохо. Да. И…
Я задыхаюсь. Кислорода не хватает. А внизу живота увеличивается давления. Всё натягивается.
Палец мужчины скользит по моему клитору, заставляя вспыхивать снова и снова. Губы распахиваются, зрение отказывает.
Ощущения зашкаливают. Я этого не вынесу. А Псих не жалеет. Только усиливает давление.
Мне плохо, а он… Он издевается. Усмехается на то, как я трепещу под ним. Вскидываю бёдра.
Навстречу. От него.
Куда-то.
Я извиваюсь на влажных простынях. Пальчики немеют, а в груди всё сдавливает от подступающего крика.
Я сейчас умру. Мне плохо. Почему он этого не понимает?!
И…
– АААААХ.
Хрип срывается с губ. Всё тело сжимается до точки, а после… Меня разрывает на частички.
И накрывает каким-то невиданным облегчением. Выжигающая всё лава растекается по венам. Наполняет приятной истомой.
Жар больше не сжигает, а греет. И все ранее натянутые нервы, теперь мягко обволакивают.
