Только смотрю на него сверху вниз. Ощущаю себя крошечной. Легко удерживает меня, ни мускулом не ведёт.
Жар его тела пробивается сквозь одежду. Я подрагиваю от такой варварской близости.
– А… – шевелю губами.
– Ответа не слышу, золотце.
Его глаза сверкают необузданным огнём. И мне кажется, что он сейчас же разорвёт меня на части.
Нужно что-то срочно придумать.
Обморок – не вариант. Только облегчу ему задачу. Может, обратно в вентиляцию?
Крысы звучат не так уж и плохо. Вполне сносно. Мы точно подружимся.
– Вам нельзя напрягаться! – пищу. – Отпустите меня, пожалуйста. Сейчас рана снова разойдётся. А я так старалась, зашивала.
– Старалась?
– Да-да. И мне обидно будет. А я, когда расстроена… Я вообще ничего не хочу. Грустно будет.
Ресницами хлопаю, губы выпячиваю. Как там ещё подруга делала, когда своего парня на суши пыталась развести?
А! Вздыхаю горестно и тяжело, голову опускаю. Не двигаюсь. Только носом шмыгаю для убедительности.
– Расстроишься? – переспрашивает грозно.
– Ага. Очень-очень. Я очень старалась.
– Охуенчик, – усмехается. – Люблю, когда люди свою работу ценят.
Я не могу поверить своему счастью. Ногами касаюсь холодного бетона, но сейчас это только радует.
На полшага даже получается от Психа отшатнуться. Только его ладонь остаётся на пояснице, не пуская дальше.
Но это уже успех!
Мама учила меня радоваться мелочам.
– Возвращаемся к прошлому разговору, – напоминает сурово. – Чё там с отсосом?
– А мои слова вы помните? – суплюсь. – Ра-на. Ра-не-ни-е. Пулевое! И я знать не хочу, куда делась пуля…
– Достали её. В глотку стрелявшему запихнут.
Я вздрагиваю. Конечно… Стоило ожидать другого ответа от этого бандита? Он же чудовище!
А после до меня доходит. Пулю они достали? И только после этого привезли меня?
– Сами доставали? – я вскидываю голову. – Так нельзя! Могли инфекцию занести.
– Хорошо, что у меня теперь персональный врач тут. И подлатает, и настроение поднимет. И…
– Не буду я ничего делать. Не потому, что не хочу!
Выкручиваюсь быстро, пока мужчина снова на меня не двинулся. Хватает того, что его пальцы ритм на моей попке выстукивают.
Пробуем новую стратегию.
– Просто вам нельзя же ничего. Совсем, – часто киваю. – Секс запрещён после такой операции.
– Отсос это не секс. Так, обезбол. Даже напрягаться не буду. Всё сама.
Псих делает шаг ко мне. Его широкие плечи заполняют всё пространство передо мной.
Я инстинктивно пытаюсь отступить. Сбежать от угрозы. Но мужчина держит крепко. На себя дёргает.
– Знаешь что… – растягивает слова. – Мне нравятся такие, как ты. Сначала сопротивляетесь. А потом с криком подмахивают.
– Ты больной, – шепчу со слезами на глазах. – Ненормальный. Псих!
– Охуенно. Как кричать уже натренировалась. Осталось на практике закрепить.
Мужчина наклоняется ко мне. Упирается лбом в мой. Его глаза пылают, улыбка не сходит с лица.
У него на всё ответ есть! Никак с ним не поспоришь.
– Нельзя, – повторяю как заведённая. Ничего другого на ум не приходит. – Я могу… Что-то другое сделать. Осмотреть бойцов. Вдруг у кого-то раны? Или лекарства подсказать. А ещё… Я готовлю очень вкусно. Хотите?
Готовлю я отвратительно. На грани выживания. И если голодать – шанс остаться в живых повыше будет.
Но Психу ведь знать об этом необязательно?
Мужчина смеётся. Его смех пронизывает меня до костей. Сплетается с нервными волокнами. Током бьёт.
– Накормишь? – хмыкает. – Серьёзно, золотце? Хотя… Ты права. Я голодный.
