Воротила сегодня выглядит более воодушевленно чем обычно, такой суетливый…
Это уже шестой бой, который я посещаю.
Не буду скрывать по началу, и я делал ставки, но быстро в них разочаровался.
Любое представление следует смотреть с разных сторон, а отдавшись азарту, вы не сможете наблюдать объективно, но если вам просто не хватает эмоций, то это хороший заменитель – жаль, временный и вызывает привыкание.
Шоу – всего лишь зритель, которого переполняют эти эмоции. Он кричит, радуется, плачет, буянит, угрожает кому-то с пьяни, под впечатлением от утраты монеты.
Крики, деньги, цифры, желание наживы, представитель под охраной управителей. Они же выставляют здесь своих победителей, желая, увидеть кровь на кладке под ногами и тело врага.
Так они демонстрируют свой статус джентельменского склада. Куда же без историй злодейки судьбы, двое этих мужчин могли кем-то быть нужным для общества, но избивают друг друга, забыв обо всем, кроме весьма ничтожной победы.
Желание выжить иллюзорно – важней, но природа раскинет масти костей.
Шум выстрела на соседней улице обеспокоил меня. Нет, знаешь-ли, желания умереть от пули среди этого сумасброда. Поспешив на выход, я ещё долго слышал крики толпы, впоследствии сменившиеся на тишину фонарной аллеи.
Путь лежал не близкий, но табак скрасил одинокую прогулку до дома. От усталости и боли в ногах, хорошо помогает вино, благо в моём маленьком погребе ещё осталось пару бутылок, надо будет заказать еще…
Да и у девушек виски не в почёте.
Растопив камин, я наблюдал за кружащими искрами, в поисках своего сна на дне бутылки…
Люблю бодрствовать ночью. Мирская суета тебя не беспокоит, да и в городе по вторникам мало что может произойти, разве что казни. Собрав утреннюю почту у порога прихожей, я засел в кабинете, перебирая конверты с восковой печатью. Желтые – налоги, красные – от господ, возможно, хотят пригласить на очередной никому не нужный бал – потешить свою значимость…
А вот конверт, прижатый печатью в виде синего угла, был уж очень беспокойным.
Надеюсь, что с моим другом всё в порядке, после войны так и не свиделись, тем не менее я слышал, что он выслужился до капитана «З.Е.У.Р.А.». Никогда не понимал этого сухопутного подразделения, мы давно не сражаемся на мечах, облечёнными в доспехи, а они до сих пор зверьё дрессируют, будущее ведь за мушкетами дедушки Томпсона, а никак не за клыками грязных тварей.
Вскрыв конверт, я достал, сложенный вдвое лист бумаги.
На нем было написано следующее:
Надеюсь ещё помнишь
– Фредди, мне жаль, но судя по тому, что тебе пришло это письмо, я мёртв. Скорее всего эта дрянная болезнь доконала меня, я потратил много денег, желая спастись от неё.
Поэтому прошу простить за возможную несостоятельность наследства моей дочери. Мне не на кого её оставить, а в полное право наследие она вступит уже достаточно скоро, год – это формальность, учитывая наше прожитое. Честно скажу, я нисколько не удивился, если бы она тебе понравилась и у вас закрутился роман. Я не против подобного союза, потому заведомо даю своё согласие, жаль, что посмертно.
Прошу только подождать этот год, я достаточно отдал долгов Родине на службе, как и ты. Не хочу, чтобы она же и забрала у меня Элис в свои извращённые институты законодательства.
Читал, кстати говоря, твои книги ей на ночь, дочери очень нравилось слушать твою писанину, даже сейчас в период твоего затишья она надеется на продолжение. Уж не знаю, что её так пробрало, потому прошу, ты уж там не теряй лицо идеала хотя бы в первый день.
