Психологические проблемы эффективности права - страница 11

В целом, по замечанию В. В. Лапаевой, советская теория эффективности находилась в русле инструменталистского подхода к праву как к «средству руководства обществом», инструменту достижения экономических, политических, идеологических и иных целей социалистического строительства. Само по себе определение эффективности норм права (а по сути – норм законодательства) как соотношения между фактическим результатом их действия и теми социальными целями, для достижения которых они были приняты, по ее мнению, еще не несет специфической правовой нагрузки, поскольку ничего не добавляет к общепринятому пониманию эффективности как соотношения между целью и результатом того или иного действия. Правовое содержание данного понятия зависит от того, что понимается под целями правовых норм[44].

Новое весьма интересное понимание эффективности законодательства предложила В. В. Лапаева. Она указывает на то, что в современных условиях, «когда задача правового регулирования видится уже не в достижении заданных сверху целей, а в выражении и согласовании социальных интересов, способствующих нормальному, свободному развитию общественных отношений, должны быть соответствующим образом пересмотрены и положения теории эффективности законодательства. Было бы неверно продолжать трактовать эффективность закона как соотношение между результатом действия нормы и предписанными ей неправовыми (экономическими, политическими, идеологическими и т. п.) целями. В русле современного понимания сущности закона в условиях формирующейся правовой государственности эффективность законодательства следует измерять его вкладом в укрепление правовых начал государственной и общественной жизни, в формирование и развитие элементов свободы в общественных отношениях, в реализацию прав и свобод человека и гражданина. То же самое можно сформулировать и в привычных терминах соотношения цели и результата, поскольку эффективность – это всегда мера целенаправленного воздействия. Только речь пойдет не о внешних по отношению к праву экономических, политических, идеологических и иных целях, а об имманентной ему правовой цели, заключающейся в согласовании социальных интересов на базе правообразующего интереса и в обеспечении, таким образом, максимально возможной всеобщей меры свободы для развития соответствующей сферы общественной жизни»[45].

Думается, что профессор В. В. Лапаева в данном случае вышла за рамки проблемы эффективности норм законодательства и попыталась оценить эффективность права в целом как социально-духовного регулятора и его роль в развитии государственности. Весьма трудно, если вообще возможно, определить вклад конкретной нормы в укрепление правовых начал государственной и общественной жизни, формирование и развитие элементов свободы в общественных отношениях, реализацию прав и свобод человека и гражданина. Вот почему представляется чрезвычайно важным не допускать смешения понятий эффективности права и эффективности норм законодательства, четко разграничивать их. Представляется, что эффективность права как социально-духовного регулятора не складывается из эффективности конкретных норм законодательства. Более того, она не сводится к эффективности осуществления главных принципов права, закрепленных в законодательстве. Эффективность, значимость, психологическое признание права определяются целым комплексом факторов собственно юридического, психологического, культурного, экономического и иного характера.