– Сбежать? И думать об этом забудь! Запомни, дочка, одинокой женщине в Степи не место. Если жить хочешь, выброси эти мысли из головы! Беглого раба всё равно поймают. В лучшем случае, вернут обратно хозяину. А скорее всего, продадут заново. Да, ещё раз в месяц на площади несколько беглых казнят, дабы другим неповадно было. Хозяину заплатят, чтобы не возмущался, а ты на корм воронам пойдёшь. Так что судьбу не искушай! Даже если из Анкачи выбраться получится, что дальше? Степь беспощадна. Или в руки разбойников попадёшь, или звери растерзают, или солнце и голод убьют. Нет, моя милая, я хорошо понимаю, что мне одной в Велларию никогда не добраться. Сгину в пути, вот и всё. Зачем мне такие испытания на старости лет? Меня там всё равно никто не ждёт. Никого на родине не осталось. А здесь… Я уже привыкла. Это теперь и мой дом. Господин ко мне со всей почтительностью, будто к матери родной, а не к простой служанке. Да и я его как сына полюбила. Ты о нём поспешно не суди, дочка! Хороший мальчик, Шункар. Иной раз смотрю на него и думаю, мой Михо теперь бы тоже таким был… Вот так-то, дочка, бывает: одного сына судьба отняла, да другого взамен подарила.
От этих слов у Шункара в груди защемило, захотелось войти на кухню прямо сейчас да обнять сердобольную Зофию покрепче. Особенно, когда он услышал, что женщина всхлипывает тихонько. Но ведь тогда они поймут, что Шункар подсушивал этот откровенный разговор.
– Не надо, госпожа Зофия! Прошу, не плачь! Прости, что я тебя расстроила! Прости меня!
– Ты тут вовсе ни при чём, дочка. Просто есть такое горе, которое и годы не излечат.
– Знаю, госпожа Зофия, – Алия тяжело вздохнула и тоже всхлипнула.
– Какая я тебе госпожа? Перестань! – добродушно проворчала пожилая велла. – Зови просто по имени или тётушкой!
– Хорошо, тётушка!
– Ой, ой, ой! Вот заболтала меня, старую! Пирог едва не сгорел…
***
7. 7
– Проходи, Шункар, проходи, друг! Садись! Обед со мной раздели!
– Благодарю, Рашад! Не стоит… Я только долг отдать. Вот, возьми сразу!
– Э, нет… так быстро я тебя не отпущу! – рассмеялся его приятель, забирая кошель, в котором позвякивали две сотни дирхемов. – Отца ещё дома нет. Вернётся – передам. Давай, садись, рассказывай! А то мне одному скучно… Ну… Как там твоя дикая асха?
– Обживается потихоньку, – усмехнувшись, пожал плечами Шункар. – Да какая она асха? Птенец желторотый. Пищит только громко, стращает, а у самой ни клюва, ни когтей – отпор дать.
– Не скажи! – снова рассмеялся Рашад. – Для птенца у неё слишком красивые перышки. Да и коготки есть… Она их ещё там, на рынке показала. Вот интересно, что она тебе вперёд расцарапает – спину или лицо? Смотри там с ней осторожнее, а то завтра явишься на службу с разодранной рожей. Вот потеха будет: непобедимого Шункара девчонка побила.
– Без твоих советов разберусь! – беззлобно огрызнулся Сокол. – Может, я её вообще не за тем купил.
– А зачем? – продолжал шутливо глумиться Рашад. – Скажи ещё, рубахи стирать! Не поверю ни за что.
– А что, если так? Купил, чтобы Зофие помогала. Что ты на это скажешь?
– Скажу, что тогда ты дурак! Такую красавицу в дом привести, двести дирхемов отдать, и отправить не в постель, а на кухню… Нет, мой друг Шункар, такую глупость сделать не мог.
«Но сделал…» – пронеслось в голове, и Сокол усмехнулся собственным мыслям.
– Я не беру женщин силой, – он надеялся, что эти слова станут ответом сразу на все вопросы Рашада.
