В свете впечатляющего Сашкиного сексуального опыта моя девственность выглядела как нечто отстойное, хоть мама и уверяла, что, когда я влюблюсь по-настоящему, мой парень оценит это по достоинству.
Я догадывалась, что папа был у нее первым мужчиной, хотя конечно, никто не спешил мне об этом отчитаться…
- Хорошо, я больше не буду звать тебя Фунтиком, – тряхнув головой, внезапно согласился Воронов, отворачиваясь и делая вид, что рассматривает фотографии на стене.
Складывалось впечатление, что не только я испытывала неловкость… Вынуждена была с грустью отметить – похоже, нашей дружбе пришел конец.
В тринадцать мне было гораздо легче с видом профессора заливать Воронову всякие байки про взаимоотношения полов.
Для этого я буквально «глотала» все книги в духе «Мужчины с Марса, а женщины с Венеры», потому что Сашка, как положено хулиганам и бунтарям, не тратил время на чтение, приходя к своей подкованной подружке, то есть ко мне, почерпнуть новую информацию «про это».
- Извини, что заранее не предупредил тебя насчет Агаты. Она спонтанно решила составить мне компанию. Подумал, все будут парами, так что… – он осекся, поворачиваясь и выдерживая мой взгляд.
Все будут парами.
Все, кроме меня!
Ну, и моих братьев, которым исполнилось четырнадцать-пятнадцать лет. А еще тринадцатилетнего божьего одуванчика Сережи Воронова. Вот мы с ними оторвемся.
Уловив мое замешательство, Саша пояснил.
- Отец как-то обмолвился, что ты встречаешься с парнем…
Серьезно?
Хотя, разумеется, я не сидела все эти годы в нашем шалаше, оплакивая отъезд лучшего друга.
Иногда я принимала приглашения парней, посещая редкие скучные свидания, которые чаще всего не повторялись. Подозреваю, кавалеров смущало мое саркастичное чувство юмора и излишняя прямолинейность.
Отчего-то мне даже польстило, что дядя Кирилл посчитал меня не свободной девушкой, сообщив об этом своему сыну.
- Я недавно рассталась с парнем, – неопределённо махнула рукой.
- Надеюсь, он тебя не обижал? – Саша странно блеснул глазами.
Я протяжно вздохнула.
- Воронов, а если бы и обижал, то что? Надо было доложить тебе в Лозанну? Чтобы ты сделал, находясь за тысячи километров? М? – припечатала я.
Саша хмуро глядел на меня, стиснув челюсти, одним своим мрачным взглядом пуская мурашки по коже.
- Меня никто не спрашивал, Поль. Батя сказал, ты поедешь, предложив выбрать из двух университетов. Такой вот выбор без особого выбора, – сосредоточенно глядя в глаза.
Повисла неловкая пауза.
Напряженное молчание.
- Ты не должен был так с Князем… Он чудом не остался инвалидом. Почти три недели провел в больнице, – мы впервые коснулись этой темы. – Думаю, родители отправили тебя из-за той драки…
Саша продолжал молчать, скользя по мне нечитаемым взглядом.
- Ты не все знаешь, – наконец, произнес он.
- И чего же я не знаю?
- Сейчас уже нет смысла говорить об этом, – Воронов безотчетно по животному оскалился, прикусил губу.
Видела, ему есть, что сказать. Однако, вместо того чтобы развязать себе язык, Саша перевел взгляд на окна своей спальни, и внутри у меня что-то оборвалось.
Вот как бывает, мы выросли, и у нас появились секреты друг от друга, хотя мой секрет появился еще до того, как я научилась говорить.
Мама показывала мне фотографии с моего второго дня рождения. На них я смотрела на Сашку так, будто он – огромный торт со сбитыми сливками.
Правда, Воронов тогда еще не заимел эту свою фирменную брутальность. Скорее выглядел как мамкина булочка. Сладкий пирожок с молочными щеками…
