Весь следующий день Арника терзалась навязчивой идеей. Что бы она ни делала, мысль о голубом свертке не покидала ее. Арника включила музыку, выполнила гимнастические упражнения и подошла к зеркалу. Застыв у него, девушка подняла майку и с любопытством изучила свой живот. Две огромные вены вздулись в области паха, Арника ощупала их: «Надо же, а прежде не замечала! А этот пресс, нет, разрушить все беременностью – ни в коем случае! Да и с чего это я вдруг начала думать о детях, прежде они меня не беспокоили. Неужели инстинкт? Но целых девять месяцев. Ой, как долго! Хотя, все можно решить гораздо проще. Дом большой, возраст подходящий, образование. Вот только Рикки…» Риккардо словно почувствовал, что хозяйка думает о нем. Он оставил свой пост возле холодильника и подошел к Арнике. Взглянув на ее живот и отражение в зеркале, волк поджал хвост. Арника опустилась перед ним на колени и поцеловала в нос: «Не волнуйся, козявочка, если даже все получится, на тебе это никак не отразится! Ты в моем сердце всегда под номером один!» Волк сложил уши на голове и медленно пошел прочь, показывая всем своим видом, как сильно оскорблен намерениями Арники. Арника поняла, он сердится. Девушка и раньше замечала, что Рикки достаточно одного взгляда, чтобы понять, какие проблемы изводят хозяев. Его проницательность сводила с ума. Бывали дни, когда Арнике казалось, что питомец смотрит ей прямо в душу или читает мысли. Первое время это ужасно пугало. Она даже в интернете читала, что в большинстве случаев из-за этой экстрасенсорной способности хозяева, впоследствии, и пытаются избавиться от одомашненных волков. Но только не она. С годами Арника начала присматриваться к Рикки и поняла, что есть моменты, когда ему нужно довериться. Вот, например, три года назад, к ней в гости зимой приехала мама, была страшная гололедица. Арника, смущаясь, выставила на стол пиалу с вареньем и две чашки чая без сахара. Мама опешила, сказав, что Арника и без того слишком худая со всеми своими маниакальными правилами в скудном вегетарианском питании, и засобиралась в магазин неподалеку за тортиком. Рикки сидел привычно у холодильника. Мать Арники он принимал всегда тепло, приветственно поднимая кончик хвоста, и, Арника это хорошо знала, считал ее подружкой. Уважения, конечно, особого не было, Рикки мог нагло у нее из сумочки и конфеты взять, и кошелек кожаный, чтобы поиграть, но агрессии он к ней никогда не проявлял, скорее снисходительность. Будто не она была старшей, а он. Рикки, едва мать вошла в прихожую, чтобы обуться, резко сорвался с места, преградил ей путь и, глядя своими желтоватыми глазами в глаза женщины, дважды клацнул зубами. Арника испугалась: «Фу, нельзя, плохой мальчик!» Но Рикки клацнул еще раз. А потом забеспокоился, высоко забросил голову и… завыл. Это было впервые, Арника страшно боялась волчьего воя, ее предупреждали. Но Рикки, сколько жил в семье, никогда не выл. А здесь что-то с ним случилось. «Я же тебе говорила, – с укором взглянула на дочь мама Арники, – упрашивала, нет, ты свою линю гнула, как собачка, как собачка! Вот теперь и получай! Додуматься – волк в доме!» И вышла за порог. А спустя всего двадцать минут, дочь и мать сидели на приеме у хирурга. Женщина и до магазина не успела дойти, как поскользнулась и сломала руку в двух местах. Вот и проницательность волчья! После этого как можно не доверять? С тех пор Рикки больше не выл, Арника понемногу успокоилась.
