Птица и череп - страница 74

Затем бабочка сорвалась с пальцев Ланы и по неровной, дерганной траектории полетела в сторону фонтана, покружилась некоторое время вокруг сидящей там девушки, пытаясь несколько раз сесть ей на голову, устраиваясь между ровными линиями кос, и благополучно закончила свой жизненный путь, утонув в поднявшейся из фонтана капле, когда незнакомку такой аксессуар не устроил.

Шину стало несколько грустно, хотя это был всего лишь маленький сгусток огня в форме чего-то живого.

– Какие твои планы? – спросила Лана, оторвав взгляд от фонтана, как только бабочка окончательно пропала.

Та девушка, что сидела на бортике, смотрела в их сторону некоторое время несколько недовольно, Шин размышлял, решится ли она подойти и высказать претензию, но затем она вернулась к своим делам, ведь для неё они были такими же случайными незнакомцами на фоне толпы, как и она для них. Шин смотрел в её сторону ещё некоторое время после того, как она вернулась к играм с фонтанной водой, потому что отвечать на вопросы Ланы не хотелось. Он и не знал, что ответить – с планами у него так и не сложилось. Всё время, отведенное на адаптацию, он провел, занятый другими мыслями и вопросами.  По большему счету, самобичеванием и сожалениями. И время на то, чтобы подумать о чем-то важном, у него… было, но Шин им не воспользовался рационально.

– Всего пару дней осталось, – продолжала Лана спокойным тоном, словно бы она тоже размышляла над своим же вопросом.

Если точнее, оставалось только два дня на то, чтобы придумать, научиться использовать и правильно подать некое умение. Что-то, что убедит судей в том, что именно ты будешь отличным кандидатом в число участников, что ты подающий надежды претендент, что твое понимание и осознание себя как части стихии будет полезно в дальнейшем, что ты будешь полезен Совету, как потенциальная боевая единица.

Вот только Шин этого не понимал и не осознавал. У него не было каких-то чуть более оригинальных идей, чем, определенно, у всех других претендентов, одни лишь стандартные представления о магии воздуха, которые вряд ли могли бы ему помочь пройти дальше, и никаких дельных примеров вокруг не находилось. Шин только забивал свою голову размышлениями на различные вопросы в духе: что он видел, что знал, что мог сделать со своими знаниями?

Сам не мог ответить, ведь все вокруг состояло из вещей, которые никак не помогали в решении философский вопросов.

– Пока не знаю, – всё же ответил Шин.

Лана хмыкнула, понимающе кивнула, потянулась, утомленная долгим сидением на одном месте, резко подскочила с лавочки, покачиваясь, словно маленький ребенок. Это заставило Шина улыбнуться, хотя он и не понимал, почему Лана использует такую модель поведения, могла ведь вести себя и как осознанный взрослый, но предпочитала дурачиться. Впрочем, подумал Шин, может, это был её способ бороться с проблемами.

– Что ж, тогда нам стоит прогуляться, и, может быть, тебе повезет и вдохновение посетит тебя, – весело провозгласила Лана план на день, совершенно уверенная в том, что Шин не станет спорить. Но Шину не хотелось заниматься бесцельным самокопанием и дальше, так что прогулка была отличным вариантом для дальнейшего времяпровождения.

Может быть, и правда, повезет. По крайней мере, Шину хотелось в это верить.

Однако праздное шатание по улицам помогло ровным счетом ничем, идеи не начали ломиться в голову со скоростью света, не строились в бесконечные очереди в ожидании на рассмотрение, и даже не пытались осторожно незаметно постучаться в сознание. Их попросту не было, что Шина удручало, создавалось впечатление, что мир настроился против, так рьяно и явно не давая ему ни малейшей зацепки. Они даже успели провести какие-то время на тренировочном стадионе, где Лана снова завладела вниманием окружающих, не раскрывая ни одного из возможных козырей, она вытаскивала из толпы желающих проверить свои возможности представителей из ветки воздуха, предположительно, из желания помочь Шину, но даже при этом ничего более уникального, чем вихри и ударные волны никто из них не использовал, что не помогало в сочинении идеального представления на отборочные, впрочем, быть может, им тоже не хотелось раскрывать тайны. Шин сам не пожелал участвовать, для него это было нечто сродни попаданию в среду, где все гениальные и способные, а он – нет; становиться целью для насмешек и косых взглядов, чувствовать свою недостаточность ему не хотелось, даже при том, как настойчиво и заискивающе улыбалась Лана, приманивая его движениями руки. Шин делал вид, что не замечает попыток его привлечь, и Лане быстро надоело, к тому же много времени на её перфоманс не ушло, но, даже участвуя в пусть и не полноценном сражении, она выглядела как часть художественного образа. Шин никак не мог понять, почему и как ей это удается.