Читать онлайн Марина Макова - Птица вещая. Стихи

ISBN 978-5-4485-1345-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Птица вещая с неба пала

Птица вещая с неба пала,

широко развернув крыла.

Серебристую дрожь краснотала

вековая покрыла мгла.

Просыпалась заря-заряница,

окровавленный мерила плащ,

опрокинув на сонные лица

горе-горькое неудач.

Что за вороги землю терзают?!?

Распродажа ликует окрест…

Сквозь безумство воронней стаи

не пробиться тебе благовест.

Над Россией не стало сини…

На равнинах и между гор

столько нищих, убогих, сирых

заливают обидой взор.

Ты не веришь уже предсказаньям

моя бедная, славная Русь.

Сквозь пожары пылающих зданий

видеть будущее не берусь.

Сутки

Русое поле

роняет росу.

Роскошь раздолья

в ладонях несу.

Радугой рдеет,

волнуясь вода,

день вечереет,

меняет цвета.

Чёрные травы

тревогу прядут.

Ночи стоглаво

в рассветы плывут,

звездочки боли

неся на весу,

в русое поле,

роняя росу.

Ты от рожденья только правдой чист

Ты от рожденья только правдой чист,

но жизнь, порой, играет злые шутки,

надломишься, пойдёшь на компромисс,

спасаясь в дебрях лживого рассудка.

Ложь из минуты вырастет в часы,

потом, шутя, годами обратится,

и ты привыкнешь, что не все чисты,

хотя кругом сплошь вымытые лица.

Я так хочу по правилам играть,

чтоб «Да» и «Нет» разъединить преградой,

чтоб между ними кистью не писать

полутона намеков, полу-взгляды.

Ну почему природа так щедра?!?

Для красок чистых блики подбирает…

С рожденья начинается игра,

выигрывает тот, кто выживает.

Мелькают и пестрят полутона,

полуулыбки пополам с бравадой,

полу-враги нальют тебе вина,

полу-друзья накормят полуправдой.

Кто прям и честен, разве не чудак,

весь на виду и нет защитной тени…

А компромиссы прячут от атак

ничтожества, бездарности и лени.

И вы в согласье с ними как друзья,

от них вам манна с неба, воля случая…

А если скажут вдруг, что так нельзя,

увы не рухнет в прах благополучие…

Лишь исказит усмешка угол уст,

окно лица не занавесит горесть,

теряется важнейшее из чувств,

щемящее, больное чувство – Совесть.

Когда мне тесно, я ломаю двери

Когда мне тесно, я ломаю двери,

пустыню улиц за собой вожу,

из чьих-то судеб, ставших вдруг потерей,

без стука и обиды ухожу.

Не обиваю старые пороги,

и лица раздвигаю, чтоб пройти

к ветрам из комфортабельной берлоги…

Из Века в Вечность есть ещё пути.

В келейной тишине аллей

есть святость залов углублённых.

Стволов колонны держат кроны

и свод туманов и огней

в келейной тишине аллей.

Немногословная листва

в дыханье ветра оживает.

И знобко музыка витает,

не нарушая торжества,

немногословна, как листва.

Как душа кровоточит

Я немножко Горгона – своими остатками кос.
Привяжу к ним на время, похоже, вдруг впавшее в прелесть
Моих песен и слёз, моих искренних песен и слёз,
Обращу тебя в камень, но этого мне не хотелось.»
Кабачкова Ирина

Как душа кровоточит, у боли нижайший порог,

все колдобины мира сквозь сердце моё пролетают,

и любовь застревает горячею раной меж строк,

одного лишь хочу, чтобы ты никогда не растаял.

Месть Горгоны страшна, но, пожалуйста, не каменей,

ледяную скульптуру мне б тоже не очень хотелось,

хоть порой моих строк лучезарно-любовный елей

превращается в яд, как фатальная оголтелость.

У поэтов всегда перемены в сознании чувств,

постоянно проходят метания и круговерти.

И особенно тошно, когда это сборище муз

моё сердце как шарик земной лихо крутят и вертят.

Слышишь, топот копыт над землёй в песне ветра несется

Слышишь, топот копыт над землёй в песне ветра несется,

где-то в древней Руси снова гудки берёт скоморох…

То не поле горит, это всходит крамольное солнце,

то не чаща гудит, это ветер от стонов оглох.

Заторможен эфир голосами времён и наречий,

но сквозь плач серенад и моторов ревущую медь,

слышишь бьётся беда, и ложится планете на плечи

тяжесть взрывчатых тонн, под коротким названием

«Смерть».

Где-то Дмитрий к Непрядве ведёт свои славные рати,

Царь Иван созывает бояр на военный совет.

Приближается ночь, словно траур невесте на платье,

и, как камень падун, темнота придавила рассвет.

Шли татары и ляхи, сверкая на солнце мечами,

грохотали тевтонцы, железом буравили лёд,

как пылали дома, доставая до неба свечами,

и от чёрного горя чернее обуглился свод.

И взвиваются в небо ракет огнедышащих стаи,

и военные базы грибами под солнцем встают.

И колышутся свастик кровавых колючие знаки,

будто Землю опутал гигантский разбуженный спрут.

Из поломанных рук, где-то пала на землю гитара,

и убитый малыш к мёртвой матери плотно прильнул,

разве можно назвать нашу Землю отжившей и старой,

слышишь сердце её из глубин нарастающий гул.

Это голос полей, что калённые стрелы косили,

Это Тьму Таракань, что исчезла бесследно в ночи,

это стоны Чудского и вопль степного ковыля,

то не ветер поёт – это сердце земное стучит.

Как болят его раны – войной опалённые люди,

всё им мнятся бои, пережитый и будущий ад…

Слышишь топот копыт нас от сна вековечного будит,

Тени предков на помощь Земле нашей бедной спешат.

О времени не надо говорить

О Времени не надо говорить,

его и так обсасывают в суе.

То рвётся, то в узлы связует судьбы

тончайшая невидимая нить.

У Времени нет ясности границ,

есть бесконечность мысли и движенья,

оно сродни мелодии скольженья,

дыханью звёзд и перелётам птиц.

Им надо жить и впитывать его

как дуновенье ветра всею кожей…

И не считать года, что быстро прожил,

и не гадать, а сколько же всего?

Где эта граница меж Злом и Добром

Где та граница меж Злом и Добром?

По судьбам проходит? По лицам?

Дымят словеса, всё уходит на слом!

Но нет её этой границы!

Не верьте, что где-то, в самой глубине,

где зреет душа, в сердцевине,

туманом по мыслям, сознанью, траве

струится она и поныне…

Люди уходят в люди

Люди уходят в люди,

в театры и кабаки.

Люди мечтают о чуде:

избавиться от тоски,

от серой глухой печали,

от вечного крика в себе…

Люди стучат ночами

в стены своей судьбе.

Комплексы, самомненья,

мании… Чудаки!

Время ловите, время!

Миру дарите стихи!

В мире, где чувствуют даже предметы

В мире, где чувствуют даже предметы,

где состраданьем болеют цветы,

где информацию дарят рассветы,

и воплощаются сами мечты.

Мы – это сгусток свободы и боли,

сами себе мы с тобой короли,

в чём человек в этом мире не волен,

только в признании, только в любви.

Перепадет ли счастливая доля

и повстречаешь в дороге любовь,

если полюбят, значит достоин,

а не полюбят, значит – изгой.

Человек – материк

У каждого человека,

когда его в память влечёт,

много дорог разбега,

что предъявляют счёт.

Много окон и улиц,

много домов в городах,

лиц, что судьбы коснулись,

слов, что запали в стихах.

У каждого человека,

если его объять,

очистив от слёз и от смеха,

есть что в душе скрывать.

Он как таинственный остров,

движимый материк

с судьбами перекрёстков,

с полками редких книг,

с лестницами подъездов,

с комнатами тревог,

с нужным и бесполезным

он почти полубог.

Но не спеши пробраться

в этот мобильный мир

с лозунгами демонстраций,

с тайной чужих квартир.

Хрупкий, порою колкий,

разбиться тот час норовит,

тронешь, летят осколки

над головой в зенит.

Разговор на бегу

Вечер спешил, остановками высвечен,

звёзды летели меж веток и крыш.

Был в темноте траекторией вычерчен

бег в никуда… Почему ты молчишь?

Мчатся года и часы опрометчиво,

мир опоясало полем тревог,

с трезвым расчётом себе человечество

к дулу прикладывает висок.

Нас музы беспечностью сладкою потчуют,

в то время, когда онемела Земля,

когда вырастает чудовище волчее,

готовое слопать тебя и меня.

А мы выключаемся тусклыми лампами

из ужаса серых газетных минут,

и чёрные ночи кошачьими лапами

по душам уснувшим тихонько бредут.

Переполненные автобусы

Переполненные автобусы,

передавленная толпа.

Нас качает на маленьком глобусе

время, музыка и борьба.

Под ногами земля, как в вальсе…

Ты за стойку руками схватись.

Может это шофёр причастен,

что мы часто падаем вниз?

Нас с пеленок учили бороться

Нас с пеленок учили бороться,

знали мы, что не дремлет враг,

корни нашего первородства

прорастали в победный шаг.

И не ведали мы, не вникали,

что за время над нами кружит.

Нас идеями загоняли

в тупики и провалы души.

И пошли мы по тем провалам,

исчезая в них не за грош,

сколько сверстников в них пропало,

днем с огнем их сейчас не найдешь.

Среди каменных лбов и стенок

мы искали выход, исход.

Кто устои взрезал, кто вены,

но мы двигались все же вперед.

И без трепета, без волненья

расписали в газетах итог,

чтоб потерянным поколением

обозвать всех нас оптом в срок.

Сколько вас там, повелители судеб?

Сколько вас там, повелители судеб

и учредители всяческих благ?

Вы, что страну мою грабят и губят?

Неведом вам стыд и неведом вам страх.

Зарвались, зажрались по заграницам,

перенасытились всем и вся.

Вам по ночам русский бунт не снится?

Предотвратить его просто нельзя!

За то, что на лицах исчезли улыбки!

Вы истребили радость и смех,

подачки народу настолько зыбки,

что это вряд ли зовётся «успех».

Мы катимся в пропасть под вашим началом,

неужто это вам невдомёк?

От денег и власти так укачало,

что трудно увидеть грядущий итог?!?

Будет вам кара до судного часа,

потомкам вашим щемящий позор!

Возмездия требует низость ваша,

на лоб вам тавро с подлым словом «Вор»!

20-й Век

Идёт к концу мой золочённый век,

мой век, пропахший потом и бензином,

предательством, что судьбы развозило

по лагерям и под могильный снег.

Мой век трибун, красноречивых слов,

наветов, сплетен, клеветы и мести.

Не верю, что возможно есть предместье,

где веку не предъявлено счетов.

Где тишина и божья благодать,

нет пострадавших или обличённых,

где целы речка и земля и кроны,

и мыслимо о будущем мечтать.

90-е

Ах какие лики современных улиц,

сколько здесь контрастов: сытость, нищета,

руки бывших русских с новыми столкнулись,

подаянья просит черная беда.

Нищая Россия на задворках века,

в тупичках подвальных с воплями и без,

в офисах, в трущобах ищет человека.

Время на излёте – человек исчез.

В пьянстве и разврате, в оргиях, в притонах,

в воровстве карманном, среди общих бед,

в пестрых магазинах, в праздничных салонах,

и в престижных банках не отыщешь след.

Нету человека! Человечность нынче

Очень слабый стимул для великих дел.

Только Власть и Деньги выглядят прилично,

потому объявлен полный беспредел.

Второе пришествие

Он был лицом на Бога не похож,

лишь только боль, что пряталась во взгляде

вдруг проступала остро, словно нож,

и исчезала за седьмой печатью.

Он ведал все, что делалось со мной,

неизлечимый путь Земле наметив,

а путь был страшен и всему виной

из бездны поднимающийся ветер.

Какие думы путал в головах

летящий воздух, только средь народа

свирепствовали морок, кровь, и страх,

да плюс стихия с общей непогодой.

Когда он был учителем добра,

его убили, прячась за законы.

Теперь как мститель он вошел в ветра,

чтоб рушились дома, столетья, троны.

Осталось семь печатей преломить,

и рухнет мир, и бездной станет время,

и цепь сомкнется, уничтожив нить,

что некогда являлась нами всеми.

Здесь мира нет

Здесь мира нет.

Иди в духовный скит!

Живи средь стен, где древние иконы,

в ночной тиши с возможностью антенн,

со всей Руси улавливают стоны.

Что нужно человеку по судьбе,

дорога или лики безучастья?

Какой талант вы заперли в себе,

искатели несбывшегося счастья?

Твоя тоска плывёт издалека,

на воле средь людей возводит стены.

Душа срывает небо с потолка,

крушит замки и требует измены

своей судьбы. Но люди в мире злы,

к своим сооруженьям равнодушны,

они взрывают стены и углы,

и в тупики заталкивают души.

Ночная дорога

Ночная дорога хранит откровенье

прошедших людей и машин.

Невидимо длятся следы настроенья,

сливаясь с шуршанием шин.

Вперед

Читать онлайн Марина Макова - Птица вещая. Стихи

Похожие книги