– Поведаешь, где вы были? – он сказал это будто между делом, но, судя по тому, что он ждал, пока уйдет Соловушка, это вопрос мучал его долго.
– Собирали траву. – Скворец свел брови на переносице. – Тебе разве Соловушка и Филин не говорили?
– И правда, – Дрозд задумчиво кивнул. – С раннего утра до позднего вечера. У нас ведь не корова, а целое стадо, раз ей столько нужно. Дурака из меня делать не нужно.
Повисла тишина. Скворец прекрасно понимал: начини он возражать Дрозду или искать оправдания, тот его сразу же раскусит. Лжец из него было просто никакой. Все эмоции на лице становились наигранными, а голос повышался на несколько тонов. Скворец знал – продолжать ложь точно не стоит.
Он пожал плечами, мол, ничего не знаю, и дверь за его спиной распахнулась, и в дом вошел Филин. Он окинул взглядом Скворца и Дрозда, а после попросил Дрозда взять его куртку, чтобы тот унес ее на вешалку. Прежде чем Дрозд скрылся из виду, он еще раз взглянул на Скворца, после чего передернул плечами, словно смотрел на дворнягу. Из кухни высунулась голова Соловушки, и в ее глазах заблестели звездочки после того, как она увидела Филина.
– Папа! – она быстро подбежала к нему. – Ужин почти готов. Мы с Дроздом уже нажарили котлет. Осталось дождаться, пока картошка свариться.
Филин подошел к Соловушке и потрепал ее волосы. Только сейчас Скворец отметил, что отношения Филина к детям разное. Соловушку Филин любил и лелеял всей своей душой. Ее присутствие могло скрасить любой хмурый день. Соловушка была его маленькой любимой дочкой, когда Дрозд и Скворец оставались в стороне. Скворцу тоже хотелось этой ласки и безвозмездной любви, тоже хотелось радовать Филина своим присутствием, а не количеством удачных выстрелов. Но Скворец даже не смел конкурировал с Соловушкой за звание любимого ребенка, потому что даже Дрозд не подходил под эту категорию, несмотря на то, что был настоящим братом для Соловушки. Отношения Дрозда и Филина можно было скорее назвать деловыми, чем детско-родительскими. Дрозд беспрекословно выполнял все поручения Филина и был благодарен ему даже за короткий кивок, которым его одаривали. Хотелось бы верить, что этого хватает Дрозду. Только вот каждый ребенок нуждается в любви родителя, даже если не показывает этого.
– Славно, милая. Порадуешь старика своим звонким голосом, птичка моя? – он прошел в гостиную.
Соловушка, казалось, обрадовалась предложению Филина и поэтому тут же вынесла в гостиную гитару отца, для того, чтобы он сыграл для нее. Филин сел на диван, обняв золотистую гитару, и сыграл несколько грубых аккордов, что по тональности совершенно не подходили Соловушке. Но девушка быстро сориентировалась, что это за песня. Она прикрыла глаза, чтобы с первого раза попасть в ноты, и начала петь. На звуки гитары пришел Дрозд и сел на стул, завороженно слушая голос сестры. Скворец в это время сидел на полу у ног Филина и разинул рот от удивления. Соловушка, такая хрупкая и нежная, такая аккуратная и небольшая, пела совершенно в несвойственной ей манере, при этом все равно оставаясь совершенной.
– Можно верить и в отсутствие веры, можно делать и в отсутствие дела, – она вздернула острый подбородок и выпрямила плечи.
Голос Соловушки был отрывистым и звонким, чему Филин был только рад, игриво подергивая грубые струны. Скворец перевел взгляд на Дрозда и в очередной раз отметил, что Филин был прав и они действительно похожи. Они были похожи в желании получить любовь Филина, внимание Соловушки и в жгучем стремлении доказать друг другу, что они совершенно разные.
