Анна отобрала у неё записку, положила на столик. Такому посланию было не место на гвозде. А Рая засмущалась, как будто подслушала чужой нежный разговор.
– То-то я сегодня чихала с утра! В пятницу чихать – это к важному письму или к нечаянной встрече. Серьёзный мужчина… В следующей корзинке руку и сердце предложит.
Раиса глуповато улыбнулась. Ей было под сорок, но она выглядела лет на десять моложе.
Пекарская потеребила записку на столике и задумчиво произнесла, обращаясь то ли к костюмерше, то ли к автору письма:
– Я замужем уже была…
Она вдруг тряхнула кудрями, рассмеялась.
– Спасибо, больше туда не хочу! Он был тенор. Мы с ним ездили Бог знает по каким дырам. Ужасная нищета и никакой надежды! Я так оголодала, что забыла, как надо есть – ну, в смысле, жевать, глотать… Он кормил меня с ложечки.
Костюмерша горестно охала, слушая. У Раи было редкое свойство принимать на себя чужую печаль. Её глаза наполнялись слезами, и на лице отражалось всё, что ей говорил собеседник. Запас слёз у Раисы был неисчерпаемый на все случаи жизни.
– Подождите плакать, Раечка, это было первое моё замужество! Потом тоже много всякого происходило.
Некоторые романы Пекарской были тайными, имена поклонников – громкими, но Анна не собиралась рассказывать о чужих мужьях.
Повернувшись к зеркалу, она сообщила Раиному отражению:
– Второй раз я заключила брак на Кавказе. Польстилась на его богатство. Вдобавок он обещал позаботиться о моей маме. Заботился, это правда… Пока его не арестовали. Мама до сих пор в его доме живет. Зато я попала, как кур во щи. Ведь хозяйка из меня никудышная. Я совершенно не бытовой человек! Неустроенный.
Рая подошла к ней, взялась за спинку её стула. Взгляды женщин опять встретились в зеркале.
– Анна Георгиевна, вам и не положено горшками да кастрюлями заниматься. А вот я, наоборот, всё больше по хозяйству… И вы знаете, как я к вам… Как я вас…
Она вытерла слезинку, вторую, дальше слёзы полились обильным потоком.
– В общем, если вдруг … – всхлипывая, сказала Рая, – захотите когда-нибудь, то… переезжайте ко мне. Коммунальная квартира, ничего особенного. Но я буду заботиться о вас!
Анна растерялась. Кем могла стать для неё эта простодушная женщина? Точно, не «домрабой» (так некоторые называли домашних работниц). Анна поблагодарила Раю. Уезжать из своего переулка ей не хотелось. Да и жить вместе… Костюмерша утопит её в своих слезах и любви. Нет, пусть лучше просто приходит помогать по хозяйству.
Рая ещё что-то говорила, но Пекарская перестала слушать. Она ушла в себя, настраиваясь на роль, повторяя в памяти сцены и диалоги. Раисе было знакомо это её состояние, и она замолчала.
Прозвенел звонок, в грим-уборной замигала красная лампочка. Антракт заканчивался. Костюмерша проводила Пекарскую до самой сцены, чтобы ещё раз придирчиво оглядеть и мелко перекрестить вслед.
Во втором действии Полин-Пекарская читала письмо полюбившего её советского циркача и пела: на этот раз по-русски, но все ещё с американским акцентом.
Ты послушай меня, что тебе я скажу.
Мы расстаться с тобою должны…
– Чепуха! – смущенно перебивал её замечательный советский мужчина, но Полин голоском сирены продолжала выводить мелодию.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
