Эдмонд смертельно побледнел и встал, покачиваясь. Он тяжело дышал, ему явно не хватало воздуха. Ой-ёй, кажется, довела я дядьку. И кабы не до инфаркта. Говорят, в его возрасте мужчины особенно подвержены этой напасти.
– Я думал, что передо мной напуганный котёнок. А оказался в острых когтях взрослой опытной мантикоры, – тихо прошипел Эдмонд сквозь зубы. – Вставайте, дира, сейчас я вам буду делать предложение. Вы же этого хотели?
Я встала и, следуя тихим указаниям, протянула левую руку ладонью вверх. Положила её на его ладонь. Оба наших клейма оказались на одной линии, и чаша ладоней между ними.
– Я, лорд Эдмонд Пруора, делаю официальное предложение Эвалин Перри, и прошу её стать моей женой по законам этого мира и перед лицом Светлых богов по достижении ею совершеннолетнего возраста.
Подогреваемая его магией тёмная капля отделилась от моего клейма и заскользила по коже на руке в сторону его именного знака. Пока она двигалась, у меня было время подумать над своими словами магической клятвы. Если верить книгам про попаданцев, магия – вещь серьёзная. Одного неверно сказанного слова во время подобного действа достаточно, чтобы скрутить себя обещанием хуже проклятия на всю оставшуюся жизнь. И мучиться без возможности от него избавиться. Я же замуж за лорда ректора выходить не планировала. Впрочем, как и за любого другого представителя этого мира.
Капля достигла золотого клейма лорда и вплелась в него тонкой вязью: «Невеста – Эвалин Перри». О, как всё серьезно. Теперь всякий, кто увидит его клеймо, будет знать о нашей помолвке.
– Ваша очередь, дорогая, – ядовито прошипел сквозь зубы лорд, но я и не ожидала от него другого: тяжело быть милым, когда тебя держат под прицелом пяти воинственно настроенных гномов. Топоры–то у них явно не для красоты.
Я набрала в лёгкие побольше воздуха и, придав голосу твёрдости, четко произнесла:
– Я, Эвалин Перри, принимаю предложение и клятву лорда Эдмонда Пруора по законам этого мира и перед лицом Светлых богов. Но оставляю за собой право ответить на него согласием либо отказом в день моего совершеннолетия.
Золотая капля отделилась от клейма лорда и поползла по его коже в сторону моей.
– Значит, я могу надеяться на… – Эдмонд сменил личину оскаленного волка, попавшего в капкан, на жалобную мордочку печального спаниеля.
– Вполне, – тихо хмыкнула я, наблюдая за движением капли. – Взятки и мелкий подхалимаж поощряются.
Я готова была поклясться, что явственно услышала тихое радостное поскуливание, вырвавшееся из горла лорда ректора. Мужчина заметно повеселел. Капля доползла до моего клейма и вплелась в него витиеватой золотой строчкой, обдав меня жаром на прощание: «обещание лорду Эдмонду Пруора». Вот так вот, НЕ жених.
Над нашими ладонями распустился светящийся золотой цветок с серебряными прожилками. Он воспарил вверх над нашими головами и схлопнул, подобно маленькому фейерверку, осыпав нас блестящими искрами.
– Вы с таким восторгом наблюдаете, – мягко улыбнулся лорд, наклонился ближе к моему уху и тихо произнёс: – Постарайтесь не пачкать своё клеймо пустыми магическими клятвами. Иначе однажды на нём невозможно станет прочитать ваше имя.
Пассажиры разразились аплодисментами и криками поздравлений. Я вышла между сиденьями в проход и коротко по–азиатски поклонилась своим защитникам:
– Благодарю за заботу.
Гномов и остальных это устроило. Они дружно вернулись к своим занятиям, малыши–сатиры вновь принялись скакать по проходу, выбивая весёлый ритм копытцами. Страсти постепенно улеглись и пассажиры старательно делали вид, что потеряли к нам всякий интерес.
