– Всё верно, лорд ректор. Этого не понадобилось, потому что я и так ничего не помню.
Пруора откинулся назад и пристально посмотрел на меня:
– И у вас богатая речь, словно в прошлой жизни вы любили много читать, – он продолжал гнуть свою линию.
Я тоже села ровно и приняла максимально расслабленную позу, какая возможна в приличном обществе и при спине, в которую будто кол вогнали. Безразлично пожала плечами, показывая, что его допрос меня не волнует.
– Всё может быть, никто из нас не без греха. В Гудзоре книголюбие считается непотребным?
Эдмонд хмыкнул и проигнорировал мой вопрос. Кажется, он продолжал считать себя здесь единственным хищником. Ну-ну, посмотрим. Наше танго ещё не окончено. Я мило ему улыбнулась, показывая, что мой вопрос – детская шалость.
Гулко бухая копытцами, малыши-сатиры доскакали до нас и заинтересовались нашими с лордом персонами. Я приветливо улыбнулась двойняшкам, подогревая в них интерес, и малыши подошли ко мне совсем близко, позволяя погладить себя по курчавым головкам. Один мальчик, судя по шортикам, а вторая девочка, если судить по коротенькой юбочке. Выше пояса они выглядели милейшими кудрявыми ангелочками. Но из-под юбочки и шортиков их ножки были покрыты густой шелковистой шерстью и оканчивались раздвоенными копытцами, как у козликов. Да и поглаживая тугие колечки волос на их головах, я наткнулась пальцами на твёрдые бугорки рогов.
– Вы разжигаете во мне любопытство всё больше и больше, милая тэрра Эвалин, – произнёс лорд Пруора, наблюдая, как я ласкаю малышей. – У вас сознание взрослого умного человека. Язык как змеиное жало, но при этом вы добры. Имеете прекрасные манеры, что говорит о хорошем воспитании. Но не кичливы, подобно аристократкам. Вы говорите правду и в то же самое время что-то явно скрываете. Вроде бы, вот она вы, вся на виду, но я чувствую внутри вас ледяную стену, за которой вы прячете что-то. Но эта холодность не отталкивающая, совсем нет. Она точно приятный бриз в раскаленный полдень. И дети... Они тянутся к вам, а это, поверьте, очень ценно. Дети сразу чувствуют фальшь.
Я мысленно хмыкнула: да лорд у нас поэт!
– А знаете что? – Эдмонд совсем разомлел, наблюдая за моими порхающими руками по головкам двойняшек.
Малыши тоже выглядели соловыми. Всё верно, именно на такой гипнотический эффект я и рассчитывала. Мягко покачивается вагон – «чух-чух, чух-чух», мерно мелькают столбы за окном, пассажиры тихо монотонно разговаривают и плавно движутся руки в невесомом танце – всё это должно было создать сонную умиротворяющую атмосферу. Я надеялась, что Пруора ослабит контроль и совершит нечто, что сыграет мне на руку.
Да, я манипулировала им и детьми. И нет, мне не было стыдно. Ещё семь лет назад, при становлении компании, мне часто приходилось общаться с такими, как этот лорд. Без ошибок не обошлось, пока я не уяснила главное – в борьбе с подобными ему все средства хороши.
«Когда будущее темно и туманно, – любила говорить моя матушка, – и кажется, что выхода нет, как бы ни снедала печаль, нужно оглядеться вокруг, Эвелина. Мироздание обязательно явит тебе путь в этой кромешной мгле, блеснёт крошечным окошечком всего на мгновение. И вот тут тебе следует решить, воспользоваться им или нет. Но делать это нужно быстро, пока предоставленный шанс не исчез».
Но от себя я добавила бы: иногда это окошечко бывает таким крошечным, что зачастую нужно подсвечивать себе заранее припасённым «козырным фонариком». А сейчас моё будущее как никогда было темно и туманно. И «фонарик» у меня отсутствовал.
