Пруора вдохновенно говорил, а я слушала его и понимала: вот к этому человеку я хочу ходить учиться! Все занятия сидеть, открыв рот, с жадностью ловить каждое слово и только под конец понимать, что не успела записать ни строчки – так увлекла меня его лекция.
– …об этом не принято говорить, – Эдмонд наклонился над столом ближе ко мне и понизил голос почти до шёпота. – Но с недавних пор драконы перестали поддерживать Инквизиторов. Заблокировали проход в Грязь и для них. Поговаривают, что Орден стал интересоваться их тайными знаниями. В частности, возможностью перемещения между мирами. Игнис не подтверждают, но и не опровергают эту информацию. Всё остаётся на уровне слухов, старушечьих сплетен, но факт остаётся фактом – драконы вступили с Инквизиторами в холодное противостояние.
Мне стало интересно:
– А зачем Инквизиторам посещать Грязь до сих пор, раз, как вы говорите, там уже многие поколения нет магов?
– Всё из-за таких, как ты, странников, – Эдмонд заскользил по мне глазами, словно измеряя. – Удивительно, но противомагический заслон, отсекающий этот мир от других, не становится препятствием для странников. Им по-прежнему удаётся путешествовать в обе стороны. Вот представь, живёт себе какой-нибудь грязевик, живёт и однажды вдруг умирает. А его место занимает какой-нибудь маг. И на память этот странник, в отличие от тебя, не жалуется. Прекрасно помнит, чему его Магической Академии учили, и понимает, что Грязь ему без посторонней помощи не покинуть. А тут ещё среди друзей бывшего хозяина тела обнаруживаются «спящие» маги–хамелеоны…
Я икнула: всё-таки насчёт лорда Пруора я была не права. Вернее, права, но не в том ключе. Я ему нравлюсь – да. Но не как человек или личность, а в качестве исследуемого пособия. Вот он смотрит на меня и, кажется, наслаждается открывшимся «ми-ми-мишным» видом. Ан нет, примеряется, как бы ловчее эту странницу к столу в своей лаборатории пристегнуть да что у неё внутри посмотреть. Псих, в общем. Как и все учёные.
– Именно! – в своём ключе истолковал моё молчание лорд. – Власть – вот чего мы все тайно желаем. А безграничная – тем более слишком соблазнительна. Но Грязь отсечена от других миров, как быть? Всё верно. Кто эту защиту ставил, тот и может её снять. А как привлечь внимание Инквизиторов и драконов? Точно, развязать войну. В идеале – планетарного масштаба.
Я снова икнула. Теперь мне были более-менее ясны «внезапные» перемены в жизни известных исторических личностей. Жил-был бедный художник, ваял себе картинки–пейзажики, а потом – бах! – и решил стать злодеем всемирного масштаба. Выходит, это самое «бах» было вполне оправданно, коли художника, как оно оказывается, больше в том теле не было. А находился некто другой, и мировое злодейство имело совсем другую цель…
– Конечно, всё, что я только что сказал, – крайне секретно, – сказал Пруора, понизив голос до шёпота. Он хотел добавить ещё что-то, но его прервал вошедший в вагон уже знакомый мне кондуктор. Впереди себя он катил громоздкую и дребезжащую тележку.
– Чаю, уважаемые диры? – поинтересовался кондуктор.
Я опять икнула, и Эдмонд рассмеялся:
– Сделайте нам чашек шесть, любезнейший. Боюсь, одной мою спутницу от поразившей её напасти не спасти.
Мужчина вежливо улыбнулся и кивнул:
– Тогда я предложу вам чай «для долгого путешествия», – он достал из своей тележки белый фарфоровый чайник литра на три и две изящные чашечки с тонкими блюдцами.
