– Вы замужем? – спросил «Маркс-Будулай». – Пейте же!
– А вы как думаете? – игнорируя предложение выпить, спросила я.
– Нет, – отрезал он.
– Почему? – удивилась я.
– Вы слишком красивая, – доверительно сообщил он, нагнувшись ко мне поближе.
Странный аргумент. А что, красивым – одна дорога – на панель? Да и льстит он…
– Кольца на руке нет, – продолжил свою мысль визави, поправил мне причёску (от неожиданности я оторопела), схватил меня за голую в этом смысле руку и неуклюже чмокнул ее.
– Но у меня есть друг! – воскликнула я, выдернув руку из его горячих крепких ладоней. – Очень ревнивый!
Ага. Ревнивый. Плевать Стас хотел на меня и на мою грядущую измену (интересно, с кем это).
– Он ничего не узнает, – заверил мой раскрасневшийся визави, расстёгивая воротник синей клетчатой рубашки.
– Зато буду знать я.
Эти слова так поразили «цыгана-Маркса», что он подался назад, откинулся на спинку сиденья, перебросил ногу на ногу, и изучающе уставился на меня.
Мгновенно, как картежник выкладывает на стол козырного туза, я извлекла из сумочки фотографии Стаса, сунула их под нос «Будулаю» и, с ничем не обоснованным (в свете последних событий) энтузиазмом, сказала:
– Вот он! Правда, красивый?
Под неутомимый стук колес я принялась взахлёб расписывать достоинства моего неверного друга, исподтишка наблюдая за попутчиком. Мои слова подействовали на Будулая, как холодный душ. Он продолжал хлестать водку и рвать на части копчёную курицу, не посягая больше на мои руки и кудри.
Я отвернулась к окну. Интересно, когда меня хватится Стас, – размышляла я, глядя на унылый пейзаж за окном.
Промелькнули скучные дома спальных районов, промелькнула останкинская телебашня. Мне вспомнилось давнишнее интервью с ее конструктором. Башня держится на множестве стальных тросов, протянутых внутри. Долгое время инженер-новатор по утрам первым делом подходил к окну, чтобы убедиться, что она все еще стоит. А что с ней может случиться. Стоит уже более тридцати лет, и стоять будет…
Через два часа – первая остановка на пути из Москвы в Таллинн – Тверь. Еще совсем недавно город Калинин.
В советское время пределом мечтаний высоких партийных чинов было, чтобы в их честь назвали город. Старинный город Тверь переименовали в Калинин. А теперь вернули историческое название. Да уж. Ученым быть гораздо лучше, чем политиком. Политика то и дело меняется, а теорема Пифагора – никогда…
В дверь нашего купе громко постучали и резко отодвинули ее в сторону. В купе вломились две низкорослые плечистые женщины в мокрых от дождя черных «дутых» куртках, волоча за собой вместительные клетчатые баулы.
– Здрасьти! Хрусталь нужен? Недорого! – начали они наперебой тараторить.
Ни год, ни еще секунду назад хрусталь мне не был нужен, но я тут же повернула свой любопытный нос к пакетам и попросила показать, что у них там.
Женщины принялись разворачивать сверкающие бокалы и рюмочки, попутно поясняя:
– Мы из Гусь—Хрустального. Получку нам уже третий месяц подряд выдают хрусталем. Приходится самим его продавать.
Зарплата хрусталем? А на ювелирном заводе, наверно, золотыми сережками?
Женщины с робкой надеждой наблюдали, как я верчу в руках пузатую рюмку.
– Купите! Не пожалеете!
Не знаю, в чем тут дело, но я вечно покупаю всё, что мне навязывают. А в новое время, когда народ повально кинулся торговать, к вам буквально на каждом шагу пристают с просьбой купить самые неожиданные вещи. В метро я приобрела с рук книгу Рона Хаббарда «Дианетика», утверждающего, что эмбрион в животе матери чуть ли не с момента зачатия всё прекрасно слышит и запоминает. Отсюда, якобы, и комплексы. Я зачем-то даже дала навязчивому продавцу номер моего телефона. Ну, а как же! Ведь он попросил! Потом года три никак не могла отделаться от приставучей банды дианетиков. Еще я купила в метро подозрительного вида помаду, твёрдокаменную пудру, ненужные мне отрывные календари. Моя бывшая сотрудница по нашему, приказавшему долго жить, НИИ, всучила мне… ну, хорошо, уговорила меня купить комплект эмалированных кастрюль. Ведь она теперь, как она выразилась,
