Публичное сокровище. Повесть. Только для женщин - страница 4

Не без труда, но сыну всё же удалось отговорить меня от приобретения акций Мавроди, которые навязывали прохожим у выхода из метро «Красные ворота» бойко щебечущие юноши и девушки…

«Будулай» кинул равнодушный взгляд в сторону хрустальных рюмок и отвернулся к окну. Ну да, у него же имелись пластиковые стаканчики.

Мне не хотелось огорчать этих женщин. Куплю, решила я. Подарю маме.

Когда поезд снова тронулся, мы с «цыганом» застелили постели. Он вышел, я переоделась и легла, отвернувшись к стене, чтобы он тоже мог раздеться. Потом, включив маленькие светильники в изголовье, мы, словно старинные друзья, стали мирно беседовать. Мне уже не раз удавалось перевести сугубо мужские намерения в дружбу.

Я поинтересовалась, как ему (с его-то буйным темпераментом!), живется вдали от семьи.

– Деньги есть – всё есть, – слегка заплетающимся языком изрек он. – В Сибири мне платят тысячу баксов в месяц. Сваи забиваю. За стольник там легко найти себе женщину. Одиноких – пруд пруди. Впрочем, как и везде. Есть у меня подруга. Готовит хорошо, стирает… всё делает.

Он сделал при этом такой царственный жест рукой, что моему мысленному взору предстала выстроившаяся под вековыми сибирскими соснами длинная, как в общественный женский туалет, очередь женщин, рвущихся сделать всё для Будулая.

Вот он, мужской взгляд на вещи. Эта ли подруга, другая ли… Какая разница! Главное, во сколько обойдется любовь. И Стас мыслит так же. Что-что, а деньги считать он умеет. «Вот поэтому он с тобой, дорогая женщина – мысленно вздохнула я. – Значит, не зря есть такое китайское проклятие: „Чтоб тебе в следующей жизни родиться женщиной!“ Ничего не скажешь, правильное. Нет уж. Я избавлюсь от этого наваждения. Я задушу тебя, любовь, как цыпленка. Ну и что, что лучшего…»

Мой попутчик захрапел, а у меня, где-то на тонкой грани между сном и бодрствованием откуда-то снова всплыло: «Я купила тебе боржоми в стекле. Ты просил, я купила…»

В четыре утра в купе постучалась проводница: «Туалеты закрою на два часа! Скоро граница!».

С тех пор, как распался Советский Союз, и Эстония отделилась, естественно, появилась и государственная граница с Россией.

Там, где раньше поезд стоял семь минут, теперь – почти два часа. Сначала на одном берегу неширокой реки Нарвы, в российском Ивангороде. Потом, переехав через мост, ещё час – на другом берегу, в эстонской Нарве.

Пассажиры проснулись и толком не одевшись, поспешили в туалеты.

Пограничники, таможенники, дряхлый толстый лабрадор, дружелюбно ищущий наркотики, пограничник, вежливо попросивший меня встать, чтобы проверить, не прячется ли кто-нибудь под нижней полкой. Все они прошли мимо меня, полусонной, после их ухода снова засыпающей и просыпающейся при появлении новых чиновников в униформе.

Я взяла с собой для поездки во Францию несколько больших стеклянных яиц с гравировкой, копий восхитительных изделий старинной фирмы «Карл Фаберже». Купила в оптовый день на вернисаже в Измайлове. Этот новодел не заинтересовал таможенников. Они искали старинные иконы, наркотики, оружие. Даже открутили потолок нашего купе. Но там, увы, было пусто.