Что-то явно пошло не так.
Поначалу мелькнула, конечно, мысль раствориться по-тихому в темных переулках. Но решили все-таки следовать уговору. В конце концов мало ли кто мог пристать к киевскому берегу посреди ночи? Или, например, отчалить от него. Может, сам Путята и организовал сию шумиху, чтобы скрыть в столпотворении свое скромное отплытие.
Это был никакой не купеческий караван. За те годы, что они провели в различных армиях по обе стороны Ромейского моря, научились безошибочно определять погрузку мирных судов от войсковых. В неровном свете множества факелов, закрепленных на столбах пристани и носах стругов, хищно переливались шлемы и кольчуги, вспыхивали наконечники копий, нервно долбили копытами по сходням лошади.
– То ли о твою миролюбивость кто-то очень хорошо вытер ноги, – сузив глаза не хуже Тумана, Хват недоверчиво зыркал по сторонам. – То ли что-то в нашем маленьком да тихоньком дельце пошло не так.
Купец не обманул хотя бы в том, что его ладья нашлась именно в том месте, где и должна была быть – на самой кромке длиннющей пристани. И на ней кто-то явно собачился.
– Может, тебе, купчина, слово Светлого – пустой звук?! – требовательно гремел со струга трубный голос. – Ежели тебе князь не указ, так, может, скажешь тогда, чьи это ты интересы столь спешно хочешь соблюсти?!
– Ты, боярин, знаешь, чьи интересы я блюду, – послышался знакомый, с нездоровым придыханием говор Путяты. – И не менее прекрасно знаешь, что велеть повиноваться князь мне не может. Если уж на то пошло, я могу именем гильдии приказать вам развернуться и убраться отсюда.
– Да что ты? – насмешливый тон нежданного гостя говорил лишь о том, что не зря Путята хотел покинуть город так срочно да тихо. – Что ж, валяй. Я погляжу, как справно княжьи люди начнут выполнять твои приказы. Али мечом нас заставишь уйти?
– Или уплыть. Говорят, если даже всадить топор в башку по самый черенок, тело все равно не пойдет ко дну. Всегда хотел это проверить.
Хват обладал редким умением находить нужные и подходящие слова. Особенно, если дело касалось самоубийства. Даже Путята, который внезапному появлению на пристани княжей дружины рад был не больше, чем рекомому топору в собственной голове, такое заступничество оценил не особенно высоко.
Знатный муж, которому Хват пообещал помочь уплыть отсюда, даже не сразу обернулся. Видать, до последнего не мог поверить, будто кто-то может ляпнуть ему такое. При доброй сотне его оружных латников. А когда он все же медленно оборотил пунцовое от нахлынувшей крови лицо в сторону обидчика, не по себе стало уже Тверду.
– Эти висельники что еще тут делают? – голос боярина Полоза срывался и исходил злобой. Сухопарый, со впалыми щеками и короткой, с проседью, бородой, глубоко посаженными черными глазами, он возвышался на целую голову надо всеми, кто находился сейчас на струге.
За таким Ждана и впрямь что за крепостной стеной, невольно подумал Тверд.
– Мы люди, нанятые для охраны купеческой гильдией, – как это ни было сложно, Тверд прямо и хладнокровно смотрел в глаза человека, потоптавшегося по его жизни. – Если государеву мужу не понравились слова моего человека, нижайше прошу его простить. Просто он не знал, как точнее описать неминуемый итог спора, в котором нашему нанимателю при нас пытаются угрожать.
– Ты что, пес, грозить мне вздумал?! – медведем взревел боярин, бросаясь на Тверда.
