– Ему безразлично. Он выше этого.
– Тогда одобряю.
– Он тоже. Одобряет.
– Странное дело. Я хочу сказать, боги, как правило, порицают.
– Неужели я пришла бы к богу за порицанием? Мне этого хватило выше крыши. Милосердие, прощение, понимание – вот к чему тянется человек. И конечно, к идее высшего промысла.
– А кто кого выбрал, если, конечно, это правомерный вопрос: ты его или он тебя?
– Вопрос абсолютно правомерный, – ответила Джейн. – По всей вероятности, притяжение было взаимным.
– Что ж, это… комфортно.
– А ведь многие не понимают, что с богом должно быть комфортно.
– Откуда это? Похоже на «Бог меня простит, это его работа»{3} – так, кажется?
– Да. На протяжении веков люди только усложняли Бога.
По вагону провезли тележку с легкими закусками, и Джейн взяла себе чаю. На дне сумки она раскопала ломтик лимона в специальной пластмассовой коробочке и шкалик коньяка из гостиничного мини-бара. Ей нравилось вести подковерные игры с издателями: если те заказывали им номер в приличном отеле, она держала себя в рамках. К примеру, в этот раз ограничилась лишь коньяком и виски, потому что хорошо отдохнула. Зато однажды (дело было в Челтнеме), когда публика приняла их весьма прохладно, а ночевать пришлось на продавленной койке, Джейн так разозлилась, что выгребла из мини-бара все подчистую: спиртное, шоколад, арахис, открывалку для бутылок и даже формочку для льда.
Тележка, дребезжа, укатила дальше. Алиса тосковала по тем временам, когда в каждом поезде был настоящий вагон-ресторан: столовое серебро; официанты в белых куртках, обученные подавать овощи одной рукой при помощи вилки и ложки; ненавязчивый пейзаж за окном. Все перемены в жизни, подумалось ей, сводятся к постепенной утрате наслаждений. Они с Джейн примерно в одно и то же время утратили тягу к любовным приключениям. Она утратила интерес к спиртным напиткам, а Джейн – к еде, точнее, к ее качеству. Алиса теперь занималась цветоводством; Джейн увлекалась кроссвордами, а для ускорения процесса вписывала слова, совершенно не подходившие к определениям.
Джейн была признательна Алисе: та никогда не ворчала, если Джейн прикладывалась к спиртному раньше, чем позволяли приличия. На нее нахлынула нежность к собранной, терпеливой подруге, благодаря которой они ни разу не опоздали на поезд.
– Какой приятный молодой человек вел эту встречу, – вспомнила Алиса. – Уважительный.
– По отношению к тебе – возможно. А меня он подставил.
– Каким образом?
– Неужели ты не заметила? – Джейн вздохнула, не дождавшись сочувствия. – Стал перечислять всякие книжонки, которые пришли ему на ум в связи с моим последним романом. Попробуй признайся, что впервые слышишь эти названия, – выставишь себя невеждой. Приходится кивать, а читатели будут думать, что у тебя все идеи – ворованные.
Алисе показалось, что это уже отдает паранойей.
– Никто такого не подумает, Джейн. Скорее люди подумают, что парень просто рисуется. Ты вспомни, как они оживились, когда он упомянул «Моби Дика», а ты склонила голову набок и спрашиваешь: «Это про кита?»
– А разве нет?
– Джейн, не хочешь ли ты сказать, что не читала «Моби Дика»?
– По мне заметно?
– Нет, совсем не заметно.
– Вот и славно. Я же никого не обманула. Фильм был такой, я смотрела. С Грегори Пеком. Как по-твоему, стоящая штука?
– Фильм?
– При чем тут фильм? Книжка.
– Если по правде, я и сама не читала.
– Алиса, ты настоящий друг, честное слово.
