– Мы должны уничтожить Сердце, – сказал он, его голос был резким, с грубой прямотой. – Оно слишком опасно, чтобы оставлять его в руках таких, как Альфред.
Марика фыркнула, её усмешка была горькой, как вкус эля, что стоял на столе.
– А ты всё ещё думаешь, что всё решается мечом? – сказала она, её голос был резким, с саркастическим оттенком. – Мы можем использовать его против Мерика. Это оружие, Рен, а не игрушка.
Айрин почувствовала, как напряжение между ними растёт, и она встала, её голос был тихим, но твёрдым.
– Хватит, – сказала она, её тон был полон решимости. – Мы не можем решать, пока не узнаем больше. Нам нужно найти Архивариуса.
Её голос утонул в гуле таверны, но она почувствовала, как Лионель, сидящий неподалёку, усмехнулся, его голос был лёгким, с лёгкой насмешкой.
– А может, вам просто сбежать? – сказал он, его тон был лёгким, но с намёком на вызов. – Эверин – не место для героев.
Его слова эхом отозвались в её голове, и она почувствовала, как её собственный страх смешивается с решимостью. Она не знала, что делать, но знала, что не может остановиться.
Ночь опустилась на Эверин, и таверна затихла, голоса сменились храпом и шёпотом. Айрин сидела у огня, её пальцы сжимали кристалл, а мысли кружились вокруг Калмера, Рена, Марики. Она не заметила, как тени за окном сгустились, и не услышала тихих шагов, приближающихся к таверне.
Внезапно дверь распахнулась, и в зал ворвались наёмники, их мечи сверкнули в свете ламп, а на груди блестел символ Мерика. Их лидер, высокий мужчина с лицом, покрытым шрамами, ухмыльнулся, его голос был резким, как удар кнута.
– По приказу Клайва, вы все мертвы! – рявкнул он, и его люди бросились в атаку.
Рен вскочил, его меч вылетел из ножен с лёгким звоном, и он рубил с точностью молнии, первый наёмник упал с хрипом, второй отлетел, ударившись о стену. Марика бросилась вперёд, её кинжал мелькал в воздухе, и она спасла Рена, отразив удар, который мог бы стать смертельным. Айрин почувствовала, как паника сжимает её горло, но её тело среагировало быстрее разума: она подняла руки, и из её ладоней вырвался барьер света, сияющий и твёрдый, как стекло, защищая Альфреда, который замер в углу.
Она почувствовала, как её силы истощаются, как головная боль пронзает виски, но барьер держался, пока Рен и Марика не добили последних наёмников. Таверна затихла, только тяжёлое дыхание и запах крови наполняли воздух. Айрин опустилась на колени, её руки дрожали, и она почувствовала, как ревность кольнула её сердце, когда она увидела, как слаженно сражаются Рен и Марика, как будто они были созданы для этого.
Аргус помог ей встать, его рука была твёрдой, но тёплой.
– Нам нужно уходить, – сказал он, его хриплый голос был ровным, но с лёгкой насмешкой. – Эверин становится слишком опасным.
Они выбежали через чёрный ход, оставив таверну позади, и направились к окраине города, где ночь окутала их, как плащ. Айрин чувствовала, как её сердце колотится, но в груди росла решимость – она знала, что Клайв не остановится, и что их путь только начинается.
Утренний воздух Эверина всё ещё цеплялся за края её плаща, когда Айрин шагала прочь от города, следуя за Аргусом по узкой тропе, что вилась между холмами и ныряла в густую тень леса. Туман стелился над землёй, тонкий и белёсый, как дыхание умирающей звезды, смягчая очертания мира вокруг. Он приглушал звуки – мягкий хруст её изношенных башмаков по влажной траве, глухой стук посоха Аргуса, лёгкое позвякивание доспехов Рена. Запах города, едкий от дыма кузниц и сырости камня, постепенно растворялся, уступая место чему-то более живому, почти первозданному – терпкому аромату хвои, что витал в воздухе, и слабому, сладковатому дыханию цветов, пробивающихся сквозь мох. Солнце только-только поднялось над горизонтом, его лучи пробивались сквозь густой полог деревьев, отбрасывая длинные золотые нити света, которые дрожали на земле, словно живые. Эти тени тянулись к ней, как пальцы, зовущие в глубину леса, и Айрин чувствовала, как её сердце сжимается от смеси тревоги и предвкушения.
