– Та не пугал я тебя, дурак! Я звал и стучал, мне плохо было!
– Ты все-таки извини, Пус. И за мочу извини.
Кот поднял уши.
– Какая моча, Чумазый?
Енот под тряпьем постарался чем-нибудь обмотать голову на случай новых ударов.
– В банке моча была. Я туда это… Ну чтобы на улицу не бегать, у меня энурез, ты же помнишь…
Кот вздохнул и опустил голову. Он смотрел на свой живот. Его шерсть, намоченная жидкостью из банки, свалялась комками, из-за этого появившиеся кое-где проплешины стали еще более заметны.
– Тебя как, утопить или тоже по башке двинуть чем-нибудь, чтобы ты издох и не мучился?
– Прости, Пус, ну я же не контролировал себя, я испугался, – Чумазый выглянул из тряпок и шумно сглотнул. – Я тебе еще травы дам. Уж как-нибудь рассчитаемся. У тебя еда есть какая-нибудь?
Мидун достал из своей ветхой котомки банку с грибами, украденную у Барки. На крышке банки была нанесена реклама: «Замучили кошки? Покупайте наш яд на основе валерьяны! Ваши кошки издохнут!» Кот скривился.
– Держи вот. Ты бы свою траву на еду менял, а то загнешься и без моей помощи.
Енот радостно выхватил банку и ловким движением челюсти содрал крышку.
– Спасибо! Вот ведь друг настоящий!
Пус посмотрел в сторону входа в пещеру. Отсюда открывался чудесный вид, позволявший окинуть взором мелкие холмики, возвышавшиеся за поселком. Некоторые из них жались поближе друг к другу, другие стояли одиноко, отбрасывая длинные тени. Солнце уже практически сбежало отсюда, оставляя ночи право на свой промысел. В тех краях мало кто бродил, местность была заболоченной и тропы не приживались на ней. Все интересы жителей поселка были связаны с лесом, росшим по другую сторону. А здесь правил Тучун – гора, на которой и жил енот, выброшенный обществом поселка далеко за пределы своего терпения. Иногда по ночам со стороны этих холмов доносились жуткие завывания, но никто не знал, чья беда там бродит. А может, это все лишь казалось им. Коту однажды привиделось, словно холмы передвигаются с места на место, стараясь покинуть эти дикие края.
– Тьфу!
Кот отпрянул от плюющегося енота, который вдруг перестал есть грибы и схватился за горло.
– Та чтоб ему! – Чумазый поднял открытую банку с грибами, из которой только что ел, и вышвырнул ее из пещеры. – Там черви!
Мидун опять вздохнул.
– И все-таки, ты дурак, Чумазый. Барка, а я у нее эти грибы взял, добавляет туда опарышей и личинки овода, чтобы вкус лучше был. Их есть можно, это же не куриные яйца.
Хозяин пещеры грустно и отрешенно кивнул, и пошел искать банку с грибами, чтобы доесть.
Кот тем временем сел поближе к давно потухшему кострищу и начал грести когтями пепел. Когда енот вернулся, Мидун спросил:
– А где тот твой капкан большой, который ты когда-то на слонов ставил? У тебя он еще?
– У меня, конечно. В кладовке вон висит, на стену я его приклеил, – ответил Чумазый, поджигая керосинку.
– А он рабочий еще?
Енот обиженно скривил губы.
– Само собой, работает! У меня все работает! А зачем тебе такой капкан? Он же слону ногу перебивает.
Пус пожал плечами.
– Была мысль на лосося его поставить. Может, чего побольше удастся изловить.
– Бери, если надо будет. Мне не жаль. Только смажешь потом и на место приклеишь.
Мидун согласно кивнул и замолчал. Вспомнив что-то, он добавил:
– Там, на реке, иногда такое что-то из воды высовывается, что мне заходить туда страшно становится. Мутанты какие-то. Доел?
