Либо местные власти истово заботятся о личной жизни педагогического состава – либо бабка, обитавшая в этой квартире, умерла в старой кровати, безнадежно попортив ее в процессе. Или после процесса – тоже рабочий вариант. Если бы кто-то предложил ставку, Дина не задумываясь поставила бы на бабку.
Запихав увесистый короб с огнестрелом под кровать, Дина развесила в шкафу вещи. Строгие юбки ниже колена и светлые, как слеза пионера, блузки казались чужими – словно их сняли с другой, незнакомой и неприятной женщины.
Последними в шкаф отправились туфли на низком устойчивом каблуке. Разумный компромисс между протокольными лодочками и совершенно непротокольными кроссовками.
Если бы школе вакантной была должность учителя физкультуры… С другой стороны – в школе могла быть вакантной должность завхоза. А единственная хозяйственная вещь, которую освоила к тридцати годам Дина Белоцкая – качественно и сноровисто обтесывать колья.
Очень полезный навык.
Хоть против шайки упырей, хоть против комиссии из области.
На улице уже вечерело. Тусклое осеннее солнце стремительно катилось к горизонту, и темные тени медленно выползали из-под деревьев. Сунув в один карман куртки тяжелый противоударный фонарь, во второй – серебряный нож, Дина быстро вбила в поисковик: «Великая Россошь кладбище». Смартфон немного подумал, радостно мигнул, и по зеленому полю карты побежала синяя нитка маршрута. И оказалась она на удивление короткой. Россошанское кладбище располагалась чуть в стороне от той дороги, по которой Дина въехала в село. Разница в один поворот. Наверное, в этом был какой-то глубокий символизм. А может, и не было. В принципе, пофиг. Главное, что ехать недалеко.
Удобно, когда работа близко от дома.
Траву на кладбище не косили давно, и памятники стояли по пояс в зеленых волнах. Далеко вверху шуршали высушенной за лето хвоей сосны, рождая холодный, шепчущий звук. Шепот заполнял пространство, пропитывал его, как вода – губку, накатывался волнами с порывами ветра. Дина неспешно шла вдоль рядов могил, разглядывая таблички. Умер в девяносто восьмом. Умер в восемьдесят третьем. Умер в шестьдесят шестом. Со старых памятников равнодушно глядели на Дину пыльные, выцветшие лица. Иногда попадались могилки посвежее – двухлетней, трехлетней давности. Гладенькие, еще не утратившие блеска памятники казались неприлично роскошными в окружении потрескавшихся, рассыпающихся плит из фальшивого мрамора. Но даже эти гранитные щеголи были слишком старыми. Дина искала свежие могилы.
Первые обескровленные трупы начали находить в июле. Возможно, до этого вурдалак был в не в кондиции и заканчивал трансформацию – а значит, накинем еще месяцок. Получается, приблизительная дата смерти – май или июнь.
Таких обнаружилось на кладбище всего три. Гольцов Юрий Михайлович, тридцать восьмого года рождения, Тарновская Тамара Васильевна пятьдесят четвертого и Любовецкая Анжела Дмитриевна семьдесят девятого.
К последней могилке Дина присматривалась дольше всего. Нашарив в кармане сигареты, медленно прикурила, выпуская бледный дым в наливающееся темной ночной синевой небо. Полноватая, но очень миловидная блондинка глядела на нее с фотографии оценивающим взглядом. В надвигающихся сумерках густо накрашенный рот казался перепачканным кровью.
Если включить воображение, если представить, как она улыбается, кокетливо взмахивает ресницами и томно вздыхает… Такая вполне может понравиться.
