Пушкин. Побег из прошлого - страница 27

Весь вечер и всю ночь накануне восстания продолжалось последнее заседание членов Северного общества на квартире у Рылеева. Проходило оно шумно и бурливо, все его участники были в каком-то лихорадочно-высоконравственном состоянии. Тут слышались отчаянные фразы, неудобоисполнимые предложения и распоряжения… А особенно прекрасен в этот вечер был Рылеев! Он все еще окончательно не пришел в себя после простуды, поэтому говорил просто, негладко; но, когда он начинал говорить на свою любимую тему, о любви к Родине – лицо его оживлялось, бледность исчезала, черные, как смоль, глаза озарялись неземным светом, речь текла плавно, как огненная лава. Этот человек обладал сильным характером, был бескорыстен, ловок, ревностен, резкий на словах и на письме. Он стремился к избранной им цели со всем увлечением и действовал, не выгадывая для себя каких-либо выгод, а по внутреннему убеждению, что все его действия направлены лишь на пользу для отечества. Типичный образ искреннего революционера.

– Итак, господа, решено! Утром, 14 декабря идем на Сенатскую площадь, – произнес Рылеев. – На какую численность солдат мы можем рассчитывать, Александр Михайлович? – обратился Рылеев к полковнику Булатову, назначенному заместителем диктатора восстания князя Трубецкого, отсутствовавшего по причине ведения переговоров с сенаторами.

– Порядка шести тысяч солдат, – ответил Булатов, командир 12-го егерского полка, герой войны с Наполеоном.

– Мы возлагаем надежды на лейб-гвардии Измайловский, лейб-гвардии Егерский, лейб-гвардии Финляндский, лейб-гвардии Московский, лейб-гвардии Гренадерский полки и Гвардейский Морской экипаж, – уточнил начальник штаба заговорщиков, князь Евгений Петрович Оболенский, старший адъютант в дежурстве пехоты гвардейского корпуса, сын губернатора Тульской губернии.

Оболенский глянул на Александра Якубовича, капитана Нижегородского драгунского полка. Именно ему совместно с лейтенантом Гвардейского экипажа Антоном Арбузовым следовало поднять гвардейский Морской экипаж, затем присоединить к себе Измайловский полк и конно-пионерный эскадрон под командованием Михаила Пущина, брата Ивана.

– На моряков и измайловцев мы возложили задачу занять Зимний дворец и арестовать царскую семью, – добавил полковник Булатов.

Дальше снова слово взял Оболенский:

– Одновременно наши братья Бестужевы, подняв Московский полк, должны привести его к Сенату.

– Я же с гренадерским полком занимаю Петропавловскую крепость. А с Васильевского острова должен подойти Финляндский полк, – заключил Булатов.

Рылеев удовлетворенно кивнул.

– Судьбу царской семьи должно будет решить учредительное собрание: либо мы их вывезем в Америку, либо… – Рылеев посмотрел на Петра Каховского. – Вы знаете, друзья мои, что я сторонник мирного решения конфликта, однако же ради успеха нашего дела… – Рылеев помолчал, медленно прохаживаясь по зале, наконец остановился рядом с Каховским, но взгляд его, казалось, был устремлен куда-то в будущее, глаза загорелись огнем. – Поутру долго обдумывая план нашего предприятия, я находил множество неудобств к счастливому окончанию оного. Более всего страшусь я, если цесаревич Николай не будет схвачен нами, что в таком случае непременно последует междоусобная война. Тут пришло мне на ум, что для избежания междоусобия должно его принести в жертву… – он тут же перевел взгляд на своего соратника. – Как ты смотришь, Каховский, на то, чтобы убить ныне Николая? Это возможно исполнить прямо на площади. А еще лучше проникнуть в Зимний дворец и убить претендента на престол. По моему мнению, это могло бы открыть ход в Зимний дворец.