Пусть аисты вернутся! - страница 11

В основном Леся с Катей селились в 22 домике, который очень любили. Он располагался возле живой изгороди, которую регулярно подстригали, хотя она все равно походила на заросли; зато никто не бродил под окнами. Мы любили сидеть в беседке соседнего домика и обсуждать планы на ближайшие дни или вечера. Иногда мой дед разрешал «посидеть на «Голубой» допоздна, потому что там будут костер жечь». Это времяпрепровождение мне всегда нравилось больше всего, особенно та часть, когда мы закидывали в тлеющий костер картошку, и она спекалась в угольки.

Мы брали руками эти «угольки», перебрасывая, как заправский жонглер, чтобы не обжечься, очищали кожицу, а внутри нас ждало очень вкусное лакомство. Порой жарили хлеб на палочках или сало с хлебом. Дрова добывали различными способами: от веток по дороге до базы до воровства досок для заколачивания окон в нежилых домиках, которые хранил местный Д’Артаньян – Юрий Батькович. Как его отчество – мы не в курсе, да и не особо выясняли, особенно когда он застукал нас за очередным посягательством на деревяшки и гонялся за нами вдоль корпусов. Одним из бравых мушкетеров мы его нарекли, потому что он похож был на Боярского, сыгравшего главную роль в «Трех мушкетерах»[1]. Как правило, наш украинский «Боярский» был подшофе, и догнать нас ему не удавалось. Так что костры мы жгли регулярно. Вернее они на базе их жгли регулярно, потому что мое присутствие в основном ограничивалось восьмью часами.

– Куда пойдем? – спросила Катя, когда мы встретились.

– Давайте на базе посидим, – предложил Олег. – Там, параллельно вашему домику поляна открытая, а я принес, – он достал из пакета (а я все думала, что у него там?) воздушного змея. – Сможем позапускать.

– Так ветра нет, – заметил Руслан.

– Ничего, мы найдем, – заверил Женя. – Вон Снежка вам пока нарисует «татушки», вы ж хотели.

– Да-а-а, – закивали сестрички.

Мы расположились на поляне, девчонки подставили мне свои плечи и вручили цветные ручки. Когда я, от воодушевления открыв рот и высунув язык, вырисовывала витиеватые деревца на плечах девчонок, Олег запустил «змея».

– Круто! – Мы в восторге зааплодировали.

– Всё, девчонки, если не мочить, то будет держаться, – сказала я, осматривая скептическим взглядом свою работу.

– Спасибо, Снеж! – с восторгом сказала Леся.

– Ты мастер, Снеж! – подтвердила Катя.

Я гордо задрала нос и вновь взглянула на воздушного змея, парящего в небе. Его «хвост» был сделан из воздушной материи в горошек…

– Ээ, Олежка, – осторожно начала, – я видела, кажется, у твоей матери юбку такую, нет?

– Да ну что ты? – он наигранно запротестовал. – Как я могу?

Потом он хитро сощурился, и опустил змея на землю.

– Ткань легкая – для хвоста отлично подходит. Да и что она такую длинную юбку носит? Теперь короткая будет.

– Она тебя убьет, – пообещал Руслан.

– Та, – он засмеялся, – у нее будет повод прийти к твоей матери за очередной обновкой, потому что «ее оболтус испортил ей любимую юбку в горошек, а скоро учебный год начнется».

Я представила эту картину. Ольга Игнатьевна, мать Олега, точно бы нахмурилась, скривила губы, наморщила нос, рассказала бы сыну, какой он шалопай. Олег бы покивал и пошел по своим делам.

Она его жутко любила, какой-то нездоровой любовью. Порой, думаю, эти чувства на него давили. С отцом ему было легче. Тот не задавал лишних вопросов, помогал ему конструировать новые модели велосипедов или самокатов. Однажды его папа лично принес мне самокат, его Олег попросил. Сам же «друг мой сердешный» сидел и корпел над контрольной по математике в школе, которую прогулял ради такого интересного занятия, как «создание» велосипеда с огромным задним колесом и двумя маленькими передними. Я тогда очень радовалась, потому что все дети в селе имели свои средства передвижения, а я нет. А хотелось мне роликовые коньки или самокат, на крайняк велосипед. Потому что дедов был для меня слишком велик, да и не умела-то толком на нем ездить.