Пусть всё идёт как идёт - страница 3

Он улыбнулся:

– Хотите, я возьму вас с собой? Посмотрите стрельбы. Напишите об этом репортаж…

– Буду счастлива! – искренне ответила я.

– Что ж, в этот раз не получится, но в следующий обязательно постараюсь вас захватить с собой! – весело рассмеялся он, будучи уже на нижней ступеньке лестничного пролёта.

Конец этого эпизода – сцена на балконе из «Ромео и Джульетты»: я стою на площадке, опираясь на перила, он – напротив меня, но пролётом ниже. Смотрит на меня снизу ввер и улыбается. Мы многое успели сказать друг другу не только словами речи.

А потом мы не виделись больше месяца. ВВС задержался в командировке, а мы с Сашей улетели в отпуск на материк… Вернулись. Но в первые два дня после нашего возвращения я с ВВС так и не пересеклась. А на третий мне пришлось задержаться на работе. Увлеклась редактированием привезённых из отпуска фотографий и не заметила, как стемнело.

Моросил мелкий противный дождь. Я медленно шла по аллее в сторону общежития, как вдруг позади меня раздались торопливые шаги. Обернулась: ВВС! Замерла. Он поравнялся со мной, поздоровался. Дальше мы пошли рядом, каждый под своим зонтом.

– Я думал, вы рано уходите, у вас ведь свободный график. Что, работы много?

– Да, – машинально ответила я, искоса поглядывая на его лицо в полутьме. – Нет, что вы! Работы немного. Я засиделась за компьютером. Редактировала фотографии, читала новости, общалась с друзьями…

Он перехватил мой взгляд:

– Скучаете по родным и близким?

– Не знаю… Вроде, и скучаю, и нет. В отпуске я успела со многими повидаться, но… Сейчас не самый лучший период моей жизни, если честно…

– Что-то случилось? – в его голосе послышалось искреннее волнение. Я поспешила его успокоить:

– Нет-нет! Формально – ничего. Жизнь идёт своим чередом. Моё состояние – эхо предшествующих событий. Знаете, я поняла одну важную вещь, в которой раньше боялась признаться самой себе. Поражение в войне, в правом деле – это всегда огромная боль. Её почти невозможно перенести. Но больнее этой боли – боль от непонимания близких людей и их претензии в том, что я перестала быть удобной, приветливой, перестала заботиться о других. Заботиться! Обо мне самой бы кто позаботился…

– О вас некому позаботиться? – удивился он.

– Ну, не совсем так. У меня есть мой Саша, мои близкие друзья… И этого не то, чтобы мало. Но даже среди близких друзей нашлись те, кто сказал: «Хватит уже о войне, хватит страдать. Ты уже всех достала своими страданиями…».

– А что это была за война?

Я помедлила. Мне тяжело вспоминать об этом. Я знаю, что многие люди, которые следили за нашей войной со страниц газет, по телевизионным репортажам и по записям блогах, судят о наших поступках, в том числе, и с позиции наших противников, которые на все лады старались дискредитировать наше движение. Кто знает, какую позицию занял ВВС, и знает ли он о событиях прошлых лет в Подмосковье?

– Энский лес… – выдохнула я, опустив глаза. Меня бросило в дрожь, а слёзы сами собой подступили к горлу.

Мы стояли на пороге общежития. Я молчала, молчал и он. А потом тихо сказал всего два слова:

– Я понимаю…

Я повернулась и скрылась за дверью своего подъезда.

С тех пор нас связала не только взаимная симпатия, но и невидимая нить понимания: я чувствовала его поддержку, а он чувствовал мою благодарность.

Бывает, мы пересекаемся по нескольку раз на дню, но бывает и так, что по нескольку дней мы не видим друг друга. Чаще всего встречаемся в штабных коридорах или на аллее. Сказать-то нам друг другу особо и нечего, кроме как поздороваться… Мне всё время хочется добавить что-то к приветствию, но чаще всего придумать ничего не получается. Любые посторонние слова кажутся лишними в такой ситуации, потому что они – совсем не о том, о чём хотелось бы говорить… Да и говорить особо не хочется. Хочется просто подойти к нему близко-близко и долго смотреть в глаза – авось, он сам что-нибудь, да скажет. Но он, если и говорит, то тоже говорит не о том. Ему, наверное, тоже хочется просто подойти и встать рядом.