Думаю все девственницы делают это. Но я представляла себе его. Высокого. Спортивного. Властного. И берущего меня там, где ему хочется.
В скоре весь город привык, что Басманов может накинуться на меня, где захочет. В соцсетях я его заблокировала за то, что он присылал мне сами знаете что.
И хотя, признаюсь, я эти фото сохранила и пару раз смотрела «перед сном», но… как бы это сказать помягче.
Эти фотографии были очень большими и тяжелыми.
Да. Конечно фотография может искажать восприятие, но… выглядел он очень внушительно. Не зря в парне почти два метра ростом и широкие плечи, едва помещающиеся в дверной проем.
– Пойдем, купим тебе трусики, а то твой лох-отец все бабки на водку спускает! – выкрикнул он у торгового центра так, чтобы все слышали.
– Сама разберусь!
Отчасти он был прав. Становиться проституткой не хотелось, но работы в нашем городе не было от слова совсем.
И таким девочкам, как я, оставалось только мечтать, что кто-то подарит им новое бельё.
Я нырнула в торговый центр, чтобы скрыться от него и несколько минут шаталась по своим делам, пока по моей круглой и упругой попе не раздался мощнейший шлепок.
– Ааай! Дебил!
Этот урод делал это прямо при людях, среди которых были и знакомые моих родителей. Те стыдливо отводили глаза в сторону. За полгода они уже привыкли, что со мной так и надо. Мне же внутренне кошки скребли на душе от того, что он со мной делает.
На шпильках я зашаталась. Цербер подхватил меня за талию и завел в ближайший магазин нижнего белья.
– А у вас есть черное кружевное на вот эти вот сиськи? – Он резко рванул мою дубленку в стороны, оторвав верхнюю пуговицу. Мои аккуратненькие сисечки в белой блузке с декольте были сжаты и открыты сконфуженному взору продавщицы.
Не знаю почему, но в тайне быть просто манекеном в его огромных лапищах меня возбуждало. Я раскраснелась. Отлупила его своими беспомощными кулачками и попыталась вырваться.
Цербер затолкал меня в раздевалку, в которую услужливо принесли белье.
– Раздевайся. Хочу на тебя посмотреть в этом!
– Ты совсем сдурел? Не буду я для тебя раздеваться!
Тогда Цербер рывком прижал меня к стене в раздевалке. Его руки легли на грудь и я издала протяжный стон.
– Ааааааааааахххххххх
– Ох, сука, да тебе это нравится?
Шпильки царапали пол в борьбе, а его рука нырнула туда, куда не надо.
– Очень нравится… Как я посмотрю…
Затем последовала пощечина.
– Будешь мерить?
– Нет!
Еще одна пощечина.
– Нет!
Еще одна.
– Не надо!!!
– Будешь мерить?!
– Отпусти!
Затем пощечины стали такими частыми и быстрыми, что я уже не могла разожмурить глаз. Я знала, что продавщицы прекрасно знают, что здесь происходит, но если собственный отец боится за меня заступиться перед Басмановым, то чего уж ждать от простых прохожих.
Удары сыпались мне в лицо, пока у меня не случилась истерика. Я рыдала и всхлипывала от обиды, что со мной можно обращаться вот так вот…
– Перестань! Хорошо!
– Так то лучше. Запомни, мразь, я всегда получаю то, что хочу. Усекла?
Он сел в углу примерочной, достал телефон и стал снимать.
Я в слезах и всхлипываниях стала раздеваться…
– Убери…
– Забей!
– Убери телефон…
– Ты еще хочешь? – по стали в голосе я поняла, что с ним сейчас лучше не спорить. Эта агрессия возбудила и его тоже и он может убить, если его спровоцировать.
Я обнажила грудь, суетливо прикрывая ее рукой и надела черное белье, которое он выбрал.
Затем сняла трусики.
