– Точно другой? Ты абсолютно уверена? На мой совсем не похож? – громоподобно вопрошал Митя.
– Я сказала: ничего общего! У нас с тобой – ничего общего! – с нажимом отвечала Леночка. – Пусти! Мне пора!
– Просто покажи! – уговаривал Митя.
– Дай пройти, – глухо, но грозно отвечала Зайцева. – Моя жизнь тебя совершенно не касается.
– Какой смысл скрывать что-то? Теперь? – не отставал Безбородов.
Люся бесшумно застыла у дверей, ведущих на лестничную площадку, делая вид, что перешнуровывает ботинок, – на случай если здесь появится кто-то еще, а на самом деле старательно прислушиваясь к разговору на лестнице. И тут у г-жи Можаевой внезапно затрезвонил мобильник. Голоса на лестнице стихли. Слышалась только какая-то невразумительная возня. С перекошенной от разочарования мордочкой Люся перетряхнула всю сумку и наконец нащупала мобильник.
– Алло! – весьма резко бросила она в трубку и тут же пожалела.
– Люсенька! Что с тобой? Почему такой голос? – запричитала в трубке Люсина мама. – Мы приехали к тебе в гости, а ты как будто не рада?
– Ну что ты, мам, очень рада, – как можно более весело пробурчала г-жа Можаева и высунула голову на лестничную клетку. Там уже никого не было, и Люся направилась к выходу.
– Ты скоро будешь дома? – продолжала мамуля. – А то я уже ужин приготовила, и мы не хотим без тебя начинать.
– Постараюсь поскорей. Но вы там не захлебывайтесь слюной, кушайте, вы ж небось голодные с дороги?
– Нет, доченька. Мы уж тебя дождемся. Сама понимаешь, надо бы посидеть по-семейному, поболтать.
– Хорошо. Скоро буду.
Вот это сюрприз! Предки заявились без предупреждения – обычно они звонят дня за два до своего появления в столице! Теперь придется им объяснять, как и почему их единственная дочь оказалась без отметины на руке! Озадаченная вечным вопросом «врать иль не врать», Люся толкнула тяжелую уличную дверь и нос к носу столкнулась с раскрасневшимся Митей, который направлялся назад в контору. Правый рукав его рубашки был закатан, и пока он придерживал дверь г-же Можаевой, та сумела во всех подробностях рассмотреть знак на его запястье. Оказалось – ничего особенного. Так, «птичка» или «галочка», как еще называют подобные V-образные загогулины.
– До свидания, – пробормотала смущенная Люся и направилась на другую сторону улицы.
Тревожные мысли о предстоящем объяснении с родителями отвлекали Люсю от дороги, так что пару раз она лишь в последний момент обращала внимание на запрещающие сигналы светофоров и бешено тормозила, рискуя алым задиком своей «девятки». Впрочем, что-то подсказывало ей, что если папа с мамой вначале и расшумятся чрезвычайно, забеспокоятся, то потом все равно смиренно вздохнут: «Что ни делается, все к лучшему». Они всегда так говорят, что бы ни случалось. И еще Люся была практически уверена, что у ее-то мамульки и папульки знаки на руках похожи, как типографские оттиски.
Так оно все и оказалось.
* * *
Вторник снова выдался прохладным. Начало осени не обещало ничего хорошего впереди. Казалось, что зима нагрянет уже чуть ли не завтра, нетерпеливая и стремительная, как Саманта Джонс из «Секса в большом городе». Заявится беспардонно и даже не даст деревьям до конца раздеться.
Мать состряпала высококалорийный завтрак и теперь настойчиво потчевала им Люсю.
– Деточка, скушай яичко всмятку и котлетку с картошечкой. Очень вкусно.
– Яйцо так и быть, – милостиво согласилась Люся, – а про котлету и картошку давай не будем даже разговаривать. Я после такого завтрака усну прямо на рабочем месте.
