Атаман Сет развернулся лицом к войску Звезды и указал маской Вожака на пролом в корпусе. Выжившие Псы, дрожа от страха, жались к стенам и скулили. Атаман бросил на них последний презрительный взгляд и обратился к своим воинам:
– Битва выиграна, а война – окончена. Но у нас есть ещё целый корабль, полный славной добычи. Вперёд, Вечерняя Звезда! Вычистите до основания «Владыку» и убейте всех, кто встанет у вас на пути! Хай-е-а!
– Хай-е-а! – закричали десятки голосов, и орда индейцев рванулась вовнутрь корабля, изрубая последних Песчаных Псов, опустивших оружие в безмолвной скорби, проливая последнюю кровь за эту долгую и ужасную ночь.
Кан осторожно ступал по узким и кривым железным коридорам «Владыки Пустыни». Лампы под потолком работали каким-то неведомым образом, давая режущий глаза желтоватый свет. Всё внутри этих коридоров напоминало об их роли в качестве логова Песчаных Псов: по углам были раскиданы ритуальные пирамидки из собачьих черепов и костей, под потолком висели гирлянды из связок желтоватых зубов. Редко металлический пол украшали бурые кровавые разводы – последние следы сопротивления Псов. Индейцы вырезали всех. До единого. И после этого они ещё называют чьи-то нравы жестокими.
Индейцы всё ещё носились по коридорам. Они выволакивали наружу все припасы, которые обнаруживали: канистры и бочки с бензином, тяжёлые ящики, набитые патронами, бутыли с водой. Даже одежду.
Странники никогда не забирали одежду у мёртвых – это считалось плохой приметой. И вдобавок мародёрством. Вольный Народ никогда до такого не опускался.
Только что мимо Кана промчалась пара оживлённых индейцев, тащивших ящик с провизией. Тот трясся так сильно, что из него на пол падали пайки вперемешку с кусками сырого мяса. Индейцы совсем потеряли голову от победы.
Кан наклонился к выпавшему пайку и спрятал его в сумку. Лишним он точно не будет.
Что же он ищет?
Он и сам не отдавал себе отчёта. Он что-то чувствовал, закрывая глаза. Материя, окружавшая его, развеялась ещё не до конца. Она была повсюду в воздухе – Кан посчитал её следом Великого Духа.
Хоть какая-то от него польза.
Удача толкала его вперёд, дальше во внутренности корабля. Она обещала ему что-то. Почти шептала на ухо. Кан чувствовал её потоки ладонью правой руки. Удача кружилась в водоворотах, обрушивалась каскадами и тащила его по мрачным переходам. Кан доверялся ей. Удача никогда не подводила.
Странное у него определение удачи. Она существовала словно отдельно от него, в другом мире, но в то же время была неразрывно с ним связана. Иногда у него даже возникали мысли, а не является ли его удача существом с собственным рассудком? Вряд ли. Удача наполняла все живые существа. У каждого удача была отмерена – у кого-то больше, у кого-то меньше. Однако если другие люди и правда были отданы на волю случая в отношении работы удачи, то Кан – нет. Ему везло тогда, когда он этого хотел, для него она была не более чем ресурсом. Он тратил её специально. Специально же забирал у других, чтобы тратить вновь.
Фредерик говорил, что этим он меняет свою судьбу. И хотя Кан не особо хотел разделять веру в судьбу, что-то в этом было. Кан порой припоминал сцену, когда Фред пытался обучить его законам удачи.
Они сидели в лесу, около костра. Кан держал в руках хвойную ветку и пилил её взглядом. Фред сидел сбоку и с лёгкой улыбкой за ним наблюдал.
