Вирджиния открыла было рот, чтобы рассказать ему, однако в этот момент их разговор, к счастью, прервало появление мисс Леддра со стопкой бумаг в руках.
– Вот оно, мистер Уильямс. Бозифик. В письме мистера Керноу сказано, что, если найдется съемщик на август, он с удовольствием сдаст дом. Но только добросовестный съемщик. На этом он особо настаивает.
Мистер Уильямс взял бумаги и поверх них улыбнулся Вирджинии:
– Вы же добросовестный съемщик, миссис Кейли?
– Все зависит от того, что вы мне предложите, не так ли?
– Ну, это, вообще-то, не в Порткеррисе… спасибо, мисс Леддра… но и не слишком далеко… собственно, это в Ланьоне…
– Ланьон!
Наверное, в ее восклицании ему послышался испуг, потому что мистер Уильямс сразу бросился на защиту Ланьона:
– Но это дивное местечко, один из красивейших участков побережья…
– Я вовсе не имела в виду, что мне там не нравится. Я просто удивилась.
– Удивились? Но почему?
Взгляд его был острым, как у птицы с черными глазами-бусинами.
– Простите, не обращайте внимания. Расскажите мне про дом.
Он рассказал. Старый коттедж, не слишком выдающийся, не особенно красивый, но с претензией на историческую ценность: в двадцатых годах там жил и работал один популярный писатель.
Вирджиния поинтересовалась, кто именно.
– Прошу прощения?
– Какой писатель?
– О, извините. Обри Крейн. Вы знали, что он некоторое время прожил в наших краях?
Вирджиния не знала. Однако Обри Крейн был одним из многих авторов, которых мать Вирджинии не одобряла. Она помнила холодное выражение ее лица и как та поджимала губы всякий раз при упоминании его книг; помнила, что их старались побыстрей вернуть в библиотеку, чтобы юная Вирджиния не успела заглянуть под обложку. По какой-то причине это сделало коттедж под названием Бозифик для нее еще более желанным.
– Продолжайте, – сказала Вирджиния.
Мистер Уильямс продолжал. Несмотря на свой возраст, Бозифик был до определенной степени модернизирован – в нем появились ванная и туалет, а также электрическая плита.
– А кто его хозяин? – поинтересовалась Вирджиния.
– Мистер Керноу – племянник пожилой дамы, которой некогда принадлежал дом. Она завещала дом ему, но он постоянно живет в Плимуте и приезжает только в отпуск. Они с семьей хотели приехать и нынешним летом, однако жена его заболела и не может путешествовать. А поскольку мы являемся адвокатами мистера Керноу, он поручил нам заняться этим вопросом, отдельно оговорив, что съемщик должен быть надежным и хорошо ухаживать за его собственностью.
– Дом большой?
Мистер Уильямс полистал свои бумаги.
– Давайте посмотрим: кухня, гостиная, ванная на нижнем этаже и холл плюс три спальни наверху.
– А сад там есть?
– Можно сказать, что нет.
– Как далеко дом находится от дороги?
– Примерно в сотне ярдов от проселка, если мне не изменяет память.
– И я могу арендовать его прямо сейчас.
– Не вижу никаких препятствий. Однако сначала вам надо на него взглянуть.
– Да, конечно… и когда же?
– Сегодня? Завтра?
– Завтра утром.
– Я сам съезжу с вами.
– Благодарю вас, мистер Уильямс.
Вирджиния поднялась и направилась к выходу, но он быстрым движением опередил ее и распахнул перед ней дверь.
– И еще одно, миссис Кейли.
– Да?
– Вы не спросили про арендную плату.
Она улыбнулась:
– Нет, не спросила. До свидания, мистер Уильямс.
Вирджиния ничего не сказала Элис и Тому. Она не хотела облекать в слова то, что было в лучшем случае лишь туманным замыслом. Ей не хотелось вступать в переговоры, не хотелось, чтобы ее убеждали в том, что детям лучше в Лондоне с бабушкой, или в том, что Элис готова пережить возможные разрушения, которым подвергнется Уил-хаус, и пригласить детей к себе. Когда Вирджиния найдет жилье для себя и детей, она поставит Элис перед fait accompli, свершившимся фактом. И тогда есть надежда, что Элис поможет ей справиться с самой тяжелой задачей – убедить свекровь отпустить детей в Корнуолл без няни. При одной мысли об этом у Вирджинии душа ушла в пятки, однако сначала нужно было преодолеть другие, не такие серьезные препятствия, и она была полна решимости разобраться с ними сама.
