– Что у тебя есть из оборудования? – спросил Райм.
Амелия раскрыла запыленный металлический чемоданчик, который отыскал где-то в полицейском управлении Джесс Корн. В нем не было и десятой части того, что обязательно имелось в ее наборе, когда она работала в Нью-Йорке. Но по крайней мере, основные инструменты есть: пассатижи, фонарик, зонды, резиновые перчатки и пакетики для улик.
– Минимальная комплектация.
– Сакс, мы с тобой здесь словно рыбы, вынутые из воды.
– Полностью с тобой согласна.
Натянув перчатки, Сакс обвела взглядом комнату. Спальня Гаррета являлась так называемым вторичным местом преступления – не той точкой, где непосредственно произошло преступление, а местом, где оно планировалось или, например, где преступник скрывался после его совершения. Райм постоянно твердил, что такие места, как правило, гораздо ценнее для криминалиста, чем собственно место преступления, потому что преступники бывают здесь более невнимательными, снимают перчатки, оставляют одежду, оружие и другие улики.
Сакс начала осмотр, двигаясь по координатной сетке – перемещаясь по воображаемым параллельным линиям, расположенным одна рядом с другой. Так подстригают газоны – шаг за шагом, а затем разворот, небольшое смещение в сторону – и снова почти по тому же самому месту.
– Сакс, не молчи, говори со мной.
– Жуткое место.
– Жуткое? – недовольно проворчал Райм. – Черт побери, что значит слово «жуткое»?
Линкольн Райм терпеть не мог лирических отступлений. Он предпочитал конкретные, понятные определения: холодный, грязный, синий, зеленый, острый. Криминалист даже жаловался, когда его помощница называла что-то большим или маленьким. («Сакс, давай мне размеры в дюймах или миллиметрах или вообще ничего не говори!» Амелия Сакс проводила осмотр места преступления, вооруженная непременными атрибутами: пистолетом «глок», резиновыми перчатками и рулеткой.)
«А вот мне здесь жутко, – подумала про себя Сакс. – Черт возьми, это что-нибудь значит?»
– На стенах плакаты. Кадры из фильмов «Чужой» и «Звездные солдаты» – огромные жуки, нападающие на людей. И рисунки Гаррета. Страшные. Комната очень неопрятная. Заплесневевшие объедки, много книг, грязная одежда, насекомые в банках. Больше ничего.
– Одежда вся грязная?
– Да. Вот отличный образчик – штаны, на которых живого места нет. Судя по всему, Гаррет носил их не снимая; в них, наверное, целая тонна разных улик. И штанины снизу подвернуты. Нам повезло – сейчас подростки его возраста так не делают.
Амелия убрала штаны в полиэтиленовый пакет.
– Рубашки?
– Только футболки. С карманами нет ничего. – Криминалисты обожают карманы и подвернутые штанины – в них попадает масса полезных улик. – Райм, я нашла пару тетрадей. Но Джим Белл и его ребята, наверное, их уже просмотрели.
– Не надейся на наших коллег, – сухо заметил Райм. – Ты же убедилась, они понятия не имеют о том, как проводить осмотр места преступления.
– Ясно.
Сакс начала листать тетради.
– Это не дневник. Здесь нет никаких карт. Ничего про похищения… Только рисунки насекомых… похоже, тех, что он держит в террариуме.
– Порнография? Рисунки обнаженных женщин?
– Нет.
– Захвати эти тетради. Какие у него книги?
– Их штук сто. Школьные учебники, книги по зоологии, о насекомых… Подожди-ка – это уже интереснее. Ежегодник средней школы Таннерс-Корнера. Шестилетней давности.
Райм задал вопрос кому-то из находившихся рядом с ним, затем снова заговорил с Амелией:
