– Фу! – пробормотала она.
– Сакс? В чем дело? – нетерпеливо повторил Райм.
– Ну здесь и воняет!
– Хорошо. Ты знаешь мое правило.
– Первым делом обязательно обнюхать место преступления. Хотя в данном случае я от этого не в восторге.
– Я собиралась убрать здесь, – появилась у нее за спиной миссис Бэббедж. – Мне следовало бы заняться этим перед вашим приходом. Но я очень испугалась. К тому же от запаха скунса очень трудно избавиться. Надо отмывать вещи томатным соком, а Хэл считает это пустой тратой денег.
Ну конечно, вот в чем дело! Пересиливая зловоние грязной одежды, в комнате господствовал похожий на вонь горелой резины мускусный запах скунса.
Приемная мать Гаррета, в отчаянии всплеснув руками, словно собираясь расплакаться, прошептала:
– Он придет в ярость, узнав, что вы взломали дверь.
– Мне нужно будет некоторое время побыть здесь одной, – сказала Сакс, выпроваживая женщину из комнаты и закрывая за ней дверь.
– Сакс, время идет, – послышался недовольный голос Райма.
– Я все понимаю.
Сакс огляделась вокруг, и ее захлестнула волна отвращения при виде серого запятнанного постельного белья, куч грязной одежды, тарелок, слипшихся друг с другом от остатков еды, целлофановых пакетиков с крошками от картофельных и кукурузных чипсов. Ей было противно здесь находиться. Она поймала себя на том, что непроизвольно подняла руку и чешет голову. Сакс остановилась, потом еще почесалась, недоумевая, чем она так разгневана. Возможно, тем, что эта неряшливость свидетельствовала только об одном: приемным родителям Гаррета в действительности было на него наплевать и это внесло свою лепту в то, что он стал убийцей и похитителем.
Быстро окинув взглядом комнату, Сакс обратила внимание на десятки грязных отпечатков рук и ног на подоконнике. Судя по всему, мальчишка пользовался окном чаще, чем дверью. Интересно, принято ли в семье Бэббедж запирать детей на ночь?
Повернувшись к стене напротив кровати, Сакс прищурилась, чувствуя спиной холодную дрожь.
– Райм, мы имеем дело с коллекционером.
Вдоль стены стояло с десяток больших стеклянных банок – импровизированных террариумов, заполненных сбившимися в кучу колониями насекомых. На дне каждой банки блестела лужица воды. На банках были приклеены бирки, надписанные детским почерком: «Водяной клоп»… «Паук-ныряльщик»… На столе рядом с банками лежала лупа с отколотым краем, а перед столом стояло старое конторское кресло, по-видимому притащенное Гарретом со свалки.
– Я поняла, почему мальчишку прозвали Насекомым.
Сакс рассказала Райму о банках. Ее передернуло от отвращения при виде оравы мокрых крошечных мошек, облепивших внутреннюю стенку одной из них.
– Ага, нам это очень кстати.
– Почему?
– Потому что это очень редкое хобби. Если бы Гаррет увлекался теннисом или собирал монеты, нам было бы значительно сложнее привязать его к определенным местам. Итак, переходи к подробному осмотру.
Негромкий голос криминалиста звучал чуть ли не весело. Сакс знала, что сейчас Райм представляет себе, как сам «ходит по координатной сетке» – так он называл процедуру осмотра места преступления, – используя в качестве глаз ее, Амелию. В качестве главы отдела криминалистической экспертизы полиции Нью-Йорка Линкольн Райм сам бесчисленное число раз выезжал на место убийства. Этому он уделял времени больше, чем многие его подчиненные. Сакс знала, что после аварии ему в жизни больше всего не хватает именно этого – того, что он не может сам ходить по координатной сетке.
