Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем появился Папазян со своими братьями по оружию.
– Здравствуй, Таня, ну как ты тут? – обратился он ко мне.
Несмотря на нарочито небрежный тон, я почувствовала в голосе Гарика тревогу. Это означало, что если даже он и продолжает дуться на меня в глубине души, то это чувство не выступает на первый план. Я сделала движение рукой в сторону трупа, полагая, что это будет наиболее красноречиво в данной ситуации.
Папазян хмуро осмотрел мертвого Герасименко и сказал одному из своих спутников:
– Коля, давай, принимайся за дело.
Невысокий квадратный Коля, в рубашке военного покроя с короткими рукавами, но без погон, тут же принялся давать распоряжения и указания, распределяя между прибывшими подвернувшуюся по воле случая работу. Кто-то принялся тщательно и скрупулезно изучать место преступления, кто-то отправился опрашивать соседей. А совсем молодой паренек-практикант начал пристраиваться за столом для того, чтобы составлять протокол осмотра места происшествия.
– Ты как, в порядке? – приобнял меня Папазян.
– Понимаешь, я ведь только часа два назад с ним по телефону беседовала, помнишь? Мы при тебе договорились, что я приду сюда, а тут…
Я беспомощно развела руками. Мол, вот какая неприятная штука произошла, но ничего теперь не исправишь, как ни старайся.
– А зачем ты к нему, собственно, заявилась? – подозрительно спросил Папазян.
– Господи, Гарик! Я же тебе уже сто раз объясняла! – с досадой проговорила я. – Подвозила я его вчера! Ну, попросил человек подвезти. На вокзал, говорит, опаздываю, жена уезжает. А он как верный муж обещал проводить. Ну, подвезла, а когда домой вернулась, смотрю, он записную книжку в салоне выронил.
– В твоей машине? – уточнил капитан.
– Да. А сегодня я по этой книжке – опять же при тебе! – позвонила его знакомому, узнала его телефон и сама позвонила ему. Вот, собственно, и все.
– А дверь в квартиру, говоришь, была открыта? – прищурился Гарик.
– Конечно, – ответила я. – Неужели ты думаешь, что я бы стала взламывать ее? Никто не отзывался. Я заглянула в комнату, а здесь он лежит, мертвый…
– Так, значит, – произнес Папазян, по-видимому, что-то для себя подытоживая. – Интересная картинка…
Он не спеша прошелся по комнате и, оказавшись рядом с экспертом, колдовавшим поблизости от трупа, спросил:
– Ну, как там дела, что-нибудь есть?
– Ударили его, похоже, вот этим. Вот, смотри, даже кровь видно, – эксперт указал на огромную стеклянную пепельницу размером с пивную кружку, обильно покрытую многочисленными выступающими рубцами по всей окружности.
Пепельница напоминала скорее больших размеров шестеренку. Хотя, возможно, это была и не пепельница, и предназначалась сия стекляшка для чего-то иного.
– Наверное, не меньше килограмма весит, – добавил эксперт.
– А где ты ее нашел? – спросил его Папазян.
– Да вот здесь же она и стояла, – собеседник указал на верх книжного шкафа.
– Так, понятно, – сказал капитан, поднеся кулак ко рту и придав лицу задумчивое выражение. – Сергей Сергеевич, а у тебя что?
Сергей Сергеевич, пожилой, полноватый мужчина с лысеющей головой, в отлично сшитом, но уже довольно поношенном пиджаке поднял голову, отвлекаясь от Герасименко, промолвил:
– Смерть наступила примерно час-полтора тому назад в результате удара по голове твердым предметом. Черепно-мозговая травма. Более подробно я смогу тебе сказать уже после полного осмотра.
