– Следовательно, у нас такая картина получается, – поделился своими выводами с окружающими Папазян. – Убийца взял вот эту посудину и одним ударом отправил свою жертву к праотцам, а затем не бросил ее, а аккуратно поставил. Причем не куда-нибудь, а на шкаф. Пусть это и не так уж высоко, но все-таки он мог бы, к примеру, поставить ее сюда – на стол…
Капитан показал на маленький столик в углу, с лампой под желтым абажуром.
– А может, нарочно поставил, чтобы подальше от глаз, – предположил обнаруживший орудие убийства.
– Да нет! – не согласился с ним Гарик. – Спрятать он это мог бы и похитрее. Скорее всего, сам по себе он человек далеко не маленьких размеров. Ему легче было поставить это сюда, чем нагибаться к столу. Да и силы, и нервов у него, слава богу, хватает, не занимать.
– Проходил тут мужчина, высокий такой, я еще внимание на него обратила. Было в нем что-то такое очень странное, – вспомнила я.
– А что за мужчина? – спросил тот, кого звали Колей.
– Высокий, худой, носатый. Нос у него большой. Довольно молодой человек – лет тридцать или около того. Так странно все время озирался из стороны в сторону.
– Где ты его видела? – спросил Папазян.
– Здесь, во дворе. Я подходила, а он мне навстречу из подъезда.
– А что еще ты запомнила? Во что он был одет? Может быть, приметы какие особые? – явно оживился Гарик.
– На нем была светлая ветровка, белая. Или, скорее сказать – грязно-белая. Будто застиранная. Рубашка светло-голубая. Брюки темные. А вот обувь я не запомнила.
– Ну ладно, хорошо, – Папазян вздохнул, а я была благодарна, что он не стал высказывать своих дурацких шуток типа, что я обращаю внимание на всех подряд мужчин. Похоже, Гарик полностью окунулся в свалившееся на его голову благодаря мне дело. Ну и слава богу!
– Да, у него еще шрам над глазом, – услужливо подсказала я. – Вот тут, – я показала рукой, используя для пущей ясности свой лоб как наглядное пособие. – Маленький, но глубокий.
– Ну, это уже фоторобот, товарищ капитан, – удовлетворенно произнес Коля, обращаясь к Папазяну.
– Так глаз же – алмаз! – произнес с гордостью за меня Папазян. – Да, кстати, а записная книжка где? Ты все-таки мне ее отдай.
Я полезла в сумочку и, чего уж там греха таить, нехотя извлекла из нее коричневую записную книжку Герасименко. Мои движения как бы говорили Гарику: «Ну, до чего же ты бываешь мелочным!»
– Вот, – в моем голосе слышались еле заметные обида и раздражение. Хотя зачем, в сущности, мне теперь эта книжка?
Страж порядка взял книжку и, согнув странички, быстренько перелистал их, придерживая пальцем правой руки.
– Ну вот, теперь есть что почитать, – удовлетворенно произнес он, впечатленный обилием информации. – Да, и вот еще что, давай-ка пройдем на кухню. Мне нужно тебе кое-что сказать наедине.
Я пожала плечами и направилась в сторону кухни. Когда мы остались вдвоем, Папазян, немного смущаясь и потирая руки, сказал:
– У меня к тебе будет нижайшая просьба. Раз уж ты подкинула мне это дело накануне отпуска… Теперь уж никуда не денешься, но…
– А если короче, Гарик, – прервала я мямленье капитана.
– В общем, ты в это дело не лезь! – выдохнул Папазян.
– О чем ты? – Я как могла округлила свои зеленые глаза. – С какой это стати я начну заниматься делом, которое не имеет ко мне никакого отношения?
– Так уж и никакого! – всплеснул руками Гарик. – А кто нас вообще сюда вызвал?
– Слушай, я думаю, ты все же на меня сердишься, – сама начала злиться я. – Ты же знаешь, что я работаю по заказу клиента. А расследовать смерть Герасименко меня никто не нанимал! Так что оставь свои предупреждения, они мне совершенно непонятны! Или ты надеешься, самостоятельно раскрыв это дело, получить к отпускным еще и премию? А может, и майорские погоны? – фыркнула я.
