В углу, в облезлом чане, что-то подозрительно булькнуло, вздохнуло и заворочалось, но заглядывать туда Мофей поостерёгся – тяпнет ещё.
– Это что за два придурка?
Громкий, высокий голос принадлежал девице, что вышла из-за шкафа, держа в руках стеклянную, пузатую колбу. За стеклом сосуда обосновалась фиолетовая слизь, которая булькала и ворочалась с явным намерением погулять. Девица нахально уставилась на гостей, а те бесцеремонно оглядели хозяйку. Высокая, худая, белобрысая, коротковолосая, синеглазая, очкастая…
По всему выходит – скандальная.
– Какая нелепая конструкция, – поделился впечатлением Мофей.
– Угу, – протянул Апар и едва заметно передёрнулся. -Руки бы оборвать тому, кто это делал.
– Руки-то тут при чём? – резонно удивился Мофей.
– Явно же не естественным путём такая нелепица образовалась!
– Ну-ка хватит! – девица с громким стуком поставила колбу на стол. От встряски слизь угомонилась и притворилась обычной, фиолетовой водичкой.
– Я спросила: что за два придурка?
– Придурок здесь только один, – терпеливо разъяснил Мофей очевидный факт. – Это вот он. Потому что я-то дурак полный, а он, значит, при мне. Придурка без дурака в природе не бывает.
Локтем Апара легонько толкнул, сочувствующе улыбнулся.
– Тут не только мяса не хватает. Мозгов тоже не доложили.
– А ещё ей забыли сказать, что она баба, – желчно подметил служитель. – Ты зачем штаны напялила, худосочная?
– И это мне говорит мужик в платье! – возмущённо вспыхнула девица. – Куда катится мир?! Ладно, что мы всё о пустяках-то? За кого мне замуж выходить, стесняюсь предположить?
Мофей поспешно предпринял тактическое отступление в сторону лестницы и подпёр кулаком спину служителя – как бы не сбежал. Мелькнули у того явные признаки паники, солдату ли их не знать?
– Ну, давай, изгоняй нечисть, раз обещал, – скомандовал решительно. – А то она что-то не шибко твоего платья испугалась.
– Так она женского рода! – пискнул Апар придушенно. – Это не считается. Этих вообще ничем не проймёшь!
– Ну, вот сам и женись тогда!
Толстяк заполошно всплеснул руками, попытался вывернуться, но Мофей позицию держал крепко – дело серьёзное. Тут служитель вдруг ожил, встрепенулся и победно задрал к потолку все три подбородка.
– Так ведь мне же нельзя! Я же обет Гончару давал, что ни под каким видом и ни в каком состоянии! Никак не могу нарушить. Вот что другое – пожалуйста, а этот никак!
– Смотри-ка, отбрехался, собака толстая! – Мофей сокрушённо покачал головой. – И ведь знал же, что крайним опять я останусь.
Девица нетерпеливо похлопала в костлявые ладоши. Звук родился странный, потусторонний, и Мофей сморщился, как от боли зубовной; Апар пухлое, взопревшее лицо святым кругом осенил.
– Ну, вот и славно! – заключила девица твёрдо, громко и стервозно. – Давай быстренько жениться, а то мне работать надо. Не до вас вообще.
Мофей оскорблённо выпрямился, оглядел пигалицу строго и принципиально.
– То есть как это – быстренько? Ну, служитель у нас, положим, есть, распишет без тягомотины… Но как же пир? А брачная ночь? Ополоумела, девка?
– Пожрать вы и без меня сможете, – отмахнулась та. – А на ночь у меня наблюдение за прохождением кометы запланировано.
Мофей возмущённо фыркнул. Даже рукоять сабли выпустил и вспотевшую ладошку о штаны размашисто вытер.
– Вы полюбуйтесь, люди добрые, – воскликнул гневно. – Комета какая-то ей дороже родного мужа! Мало того, что воблу сушёную обманом всучили, так она ещё и от супружеских обязанностей злостно уклоняется!
