Павел поговорил минуты две-три, отделываясь в основном междометиями и похмыкиванием, и отсоединился.
– Вот и славно, договорились, значит. Там про проект все и узнаете, что вас интересует. А сейчас, если не сочтете за обиду, я бы хотел проводить вас домой – мне еще в дорогу готовиться надо. Не обижаетесь? Правильно, и не надо (смайлик).
Мы снова спустились в подвал, вышли в гараж и уселись в «Лэнд ровер». Минут через пятнадцать джип уже остановился у врат нашего дома (точнее, дома, в котором мы квартируем: увы, своего дома у нас нет и вряд ли он когда-нибудь появится). Я рассыпался в благодарностях за прекрасно проведенный вечер, за такую редкую возможность посмотреть алхимическую лабораторию и за фантастическое угощение – эти каменные желтки дорогого стоят! Павел только махнул рукой, сказал: «Счастливо!» – завел мотор и отбыл в свои владения. Ну а я направился домой.
Дома, слава Богу, никаких сюрпризов меня не ожидало, и оставшаяся часть вечера прошла тихо, спокойно и традиционно.
А о дальнейших событиях можно узнать из следующей главы.
Глава V,
в которой обсуждается ПРОЕКТ, а ученый муж читает проповеди Дракона
В воскресенье в пять я звонил в обитую черной кожей дверь квартиры Александра Ивановича Богословского. Мне открыла Аглая Федоровна, пригласившая меня проходить и категорически запретившая снимать обувь. Интересно, что в Европе снимать обувь и надевать тапочки не принято, во всяком случае, таков мой опыт общения с коллегами в Германии и во Франции, а в Америке (по крайней мере, в Канаде, в США я не был) это в порядке вещей. У нас в советское время было скорее по-американски (только совсем уж завзятые интеллигенты считали, что хозяева, требующие менять обувь, любят свои полы больше, чем гостей), а теперь стали внедряться европейские нормы. У нас в квартире вечный беспорядок и тапочек не хватает, поэтому мы всегда руководствовались европейскими нормами. У Богословских же был евроремонт и все такое прочее, и тем не менее ботинки с меня не сняли и в тапочки не одели. Вот она, интеллигентность!
Александр Иванович и Аглая Федоровна (как и у четы Мережковских, детей у них не было) жили в старой квартире, некогда бывшей коммуналкой, но теперь обретшей свою былую красоту, однако по стандартам рубежа тысячелетий. Впрочем, старых вещей тоже хватало, что накладывало на их обиталище приятный флер почтенной старины. Меня провели в гостиную и довольно долго развлекали светской беседой, демонстрируя библиотеку и разные раритетные издания, которых было немало. Александр Иванович хоть и был «технарем», отличался широкой гуманитарной образованностью и вкусом библиофила. Аглая Федоровна, как выяснилось, работала редактором в издательстве «Акрополь», а в свободное время занималась публицистикой, писала на разные искусствоведческие и культурологические темы.
Потом мы перешли в столовую, непосредственно связанную с кухней, и тут я был поражен тем, что суп подали в супнице (я, конечно, знал, что такое супница, но никогда не видел, чтобы ею пользовались в реальной жизни). За обедом тоже говорили на светские темы, в основном о разных издательствах в Питере и Москве и об их потенциале и перспективах на выживание в условиях жесткой рыночной конкуренции. После обеда (салат «оливье», овощной суп, куриная грудка с рисом и чай с печеньем и шоколадными конфетами) мы снова перешли в гостиную, и тут-то началось… Быка за рога взял сам Александр Иванович:
