– О, музыка! – воскликнул Хайрам. – А танцы будут?
Одна самка вышла из строя и поклонилась.
– Как будет угодно добрым господам, – сказала она.
– Так и будет угодно, – сказал Питер, садясь на подушки. – Танцуй, ведьма!
– Кто танцуй? – переспросил Шон.
– Не бери в голову, – отмахнулся Питер. – Это из древних мифов. Я просто привык с учеными общаться, они такие шутки хорошо понимают.
Тем временем самки, неспособные к музыке, уселись у стены в ряд, другие самки заиграли на своих инструментах, а самка – танцовщица вышла вперед и поклонилась. Питер взял со столика трубку и стал набивать ее гашишем. Шон последовал его примеру.
– Ой! – сказал вдруг Хайрам. И пояснил, когда Питер требовательно посмотрел на него: – Ковры мокрые.
Питер отложил трубку, опустил руку и убедился, что ковры действительно мокрые.
– Стадо дебилов, – констатировал он. И тут же пояснил для рыцарей: – Дураков, я имею в виду.
– Может, пастуха того… наказать? – предложил Шон. – Не ждать беложопых, а самим наказать?
Питер немного подумал и сказал:
– Не хочу портить вечер. Чего стоишь, телка? Пляши давай!
Музыкантши заиграли, танцовщица затанцевала. Питер набил трубку и закурил. Хорошо… Хороший у тебя план, сэр Роджер, хотя в остальном ты – мерзость ходячая и чмо презренное. Надо распорядиться, чтобы плана тоже отсыпали. Но не сейчас, попозже.
Самка танцевала. Поначалу она двигалась неловко и скованно, но это быстро прошло. Через минуту Питер понял, что если ей замазать жабьи татуировки на морде и одеть не в холстяную накидку, а в нормальную балетную юбочку, то она неплохо смотрелась бы на сцене столичного Большого театра. Не примадонна, конечно, но талант несомненный. Гибкая какая…
– Раздевайся давай! – крикнул Шон. – Сколько можно ногами сучить?
Питер посмотрел на Шона с неудовольствием. Эти рыцари – неплохие ребята, но культура – не самая сильная их черта. Их дело – война, а балет и другие искусства им неведомы. Они неспособны оценить изящество поз и движений, а когда танцовщица исполняет сложную фигуру, они восхищаются не балетным мастерством самки, а тем, как у нее юбка задралась. Вот и сейчас хорошо видно, как взгляд Шона прыгает по маршруту грудь – задница – ноги и обратно. Сидит, попыхивает косяком и пялится, разве что слюни не пускает. А укоризненный взгляд дьякона даже не заметил.
Хайрам завизжал и зааплодировал. Питер перевел взгляд на танцовщицу и увидел, что она освободилась наконец от платья и теперь танцевала обнаженная. От мимолетной скованности не осталось и следа, ноги танцовщицы то и дело взлетали выше головы, вот она откинулась назад, встала на мостик, кувырком поднялась, закружилась волчком… Какая же она гибкая и ловкая!
– Я знаю, как ей вдувать надо, – сказал Шон.
– Ты будешь последним, – сказал ему Питер.
– Почему это последним? – возмутился Шон. – Будет справедливо, если мы с Хайрамом разыграем очередь, так ведь, Хайрам?
– Ты не умеешь себя вести, – заявил Питер. – Все время вякаешь с места, смотреть мешаешь. Считай, что это наказание.
– Благодарю за науку, святой отец, – пробурчал Шон и заткнулся.
Самка продолжала танцевать. Было видно, что она уже устала, но она не прекращала танец. Боится, наверное, что накажут. Нет, это профанация какая-то, движется, как больной тушканчик, пора заканчивать.
Питер хлопнул в ладоши и сказал:
– Достаточно! Иди сюда, телка, ты прекрасно станцевала и будешь вознаграждена. Выпей воды для начала.
