– На Ольхоне живут только шаманы и духи, обычные люди на священной земле не умирают. Чтобы остаться здесь и стать проводником, надо получить трех двойников, которые будут помогать в испытаниях, поддерживать и станут продолжением тебя.
– А как их получить? – тихонько, чтобы не напугать малыша на плече, спросил Оциола.
– Отгадать загадки духов леса и получить согласие богов.
– Так, стоп.
Максим резко повел плечом, и птице пришлось вернуться на ветку клена.
– Я запутался: сначала духи, страшные и не очень, заставляют меня согласиться на это ваше «шаманство», а теперь другие духи, да-да, вас имею в виду, говорят, что для начала я должен пройти испытания и доказать, что достоин этого. Определитесь сами, нужен я вам или нет.
Птаха с плеча взметнулась ввысь и пропала в золотом потоке кленовых листьев. Вылетела другая. Она повисла в воздухе перед лицом Макса, словно колибри перед цветком, и снова раздался первый, восторженный голосок:
– Дорогой кам, чтобы тэнгри благословили тебя, надо быть сильным, смекалистым и иметь шаманские корни. Мы приняли тебя потому как чуем запах силы в твоем роду, но боги куда привередливей. Им подавай самое лучшее, иначе никак.
– Раз никак, то загадывай. Выбора у меня не особо. Либо отгадать, либо всю жизнь мучиться от видений.
От слов Макса птицы будто проснулись. Они завиляли хвостами, затанцевали лапками по неудобным нашестам. Радостное ликование переросло в истеричный писк, который неожиданно оборвался, когда кружевной лист, оторвавшись от нижней ветви, медленно опустился на почву под деревом.
Макс вздрогнул, в груди болезненно защемило. Такого еще не было, и он испугался. За последние дни с ним приключилось столько бед, только за что – непонятно. Трава травой. С этим шутки плохи, он уже понял. И видения напугали. Но неужели сердце такое слабое? Неужто в новом мире ему суждено сгинуть так скоро!
Время шло, парнишка все стоял с опущенным лицом и пытался отдышаться. Когда немного отпустило, он вновь поднял глаза на клен. Картинка изменилась. Вместо армии белых ласточек перед подростком сидела всего одна. Она-то, видимо, и была главной загадчицей.
– Весной рождается, осенью сгорает. Есть у человека, есть у леса.
– Все? – спросил Макс.
– Все, – кивнула головкой кроха и принялась чистить перья, будто реальное пернатое создание.
Парень задумался. Неожиданно что-то вспомнив, он храбро выставил тощую грудь вперед, облизнул потрескавшиеся губы.
– Я знаю ответ.
– Внимательно слушаю, – ехидно ответила птица, продолжая почесываться.
– Дерево! – выпалил Максим и по-детски беззаботно рассмеялся.
Птица резко обернулась и уставилась на человека с явным уважением.
Почему так произошло, Макс не понял. Головоломка не казалась сложной, он-то ее хорошо помнил.
– Рука болит? – вдруг спросила птица.
Макс пошевелил пальцами, покрутил запястье и понял, ноющая боль исчезла без следа. Парнишка взвизгнул, все еще не веря в чудо. Потрогав руку в месте слома, он удостоверился, что кость цела и невредима.
Чтобы парень не засыпал ее вопросами и восторгами, птица загадала вновь:
– Ленивый хранитель спит пока сытый. Не убьешь во сне, сгинешь с рассветом.
– Совсем не детская загадка, – пробурчал шестиклассник и принялся рыться исцеленной конечностью в кармане ветровки, спрятанной под шерстяной накидкой. Казалось, загадка взволновала его меньше, чем прошлогодняя конфета, прилипшая к подкладке.
