Путь независимости. Интернет, отношения, работа, еда, игры, алкоголь - страница 14

Коль скоро у нас зашла речь об ответственности, придется поговорить и о возможности человека совершать выбор. Идея о том, что он доступен уже маленьким детям, может звучать для нашей культуры непривычно.

Вы наверняка замечали, что полугодовалого ребенка, потянувшегося к любимой маминой чашке или к папиному смартфону, очень легко отвлечь погремушкой. В этом возрасте мы еще очень похожи на животных, которые «на автомате» ведутся на более сильный стимул. Однако позже, если, к примеру, двухлетний малыш твердо вознамерился отобрать у сверстника понравившийся ему игрушечный самосвал, он может «решить» сохранить свое намерение в фокусе внимания, несмотря на все попытки взрослых отвлечь его леденцом или предложением поиграть во что-то другое. Конечно, такая решимость малыша – не совсем то же самое, что осознанный выбор взрослого человека. И все же, когда взрослый зависимый начинает разбираться со своим расстройством, иногда он обнаруживает, что склонность к негодованию и изоляции начала формироваться у него еще в детстве. Некоторые зависимые приходят к выводу, что их бунт, отказ иметь отношения с реальным миром был вызван даже не реальным, а вымышленным ими травматическим опытом. Человек может обнаружить, что был слишком требовательным по отношению к окружающим взрослым, был болезненно ранимым и обидчивым, и эти особенности стали плодородной почвой для развития зависимости. Конечно, мы не можем говорить, что ребенок в полной мере ответственно выбирает быть ранимым и мстительным. Однако речь все же идет о своего рода личном «вкладе» маленького человека в развитие своего расстройства. В этом ему придется признаться себе и разбираться во взрослом возрасте.

Генетическая предрасположенность, как мы уже говорили, может резко ускорить привыкание, и в этом случае первое употребление вызывает такой сильный эффект, что он не сравнится ни с чем в жизни. Кстати, одна из причин этого явления – генетический сбой на уровне выработки дофамина в центральной нервной системе.

Человек, разумеется, не может нести ответственности за свою физиологию, но он способен решить, как ею распорядиться. Ситуация с генетической предрасположенностью к зависимости похожа на положение человека, страдающего диабетом: он может отнестись к болезни легкомысленно и умереть, а может принять ее во внимание, тщательно следить за собой, вовремя делать нужные инъекции и прожить долгую жизнь, обзавестись семьей, достичь больших успехов.

Кроме физиологических причин, существуют еще некоторые особенности психики человека, которые создают условия для того, чтобы первые эпизоды употребления произвели на него неизгладимое впечатление. Напомним, что именно сильное впечатление от первых проб, разительный контраст между мучительностью обычной жизни и свободой, расслаблением, воодушевлением опьяненного состояния провоцирует развитие зависимости.

Самые разные психологические школы рассматривают зависимость как состояние, вызванное травмой, то есть как болезненную реакцию психики на тяжелые обстоятельства. По аналогии с телесной травмой (например, порезом) можно сказать, что психика в ответ на травмирующее событие оказывается не в состоянии ни отразить удар, ни на время «растянуться», «спружинить» и вместо этого «рвется». Одно и то же событие может оказаться полезной закалкой характера для одного человека и психотравмирующим для другого. Можно сказать, что вероятность «разрыва» психологической ткани повышается, если тяжелые события сопровождаются одиночеством и невозможностью разделить с кем-то свои переживания.