Лаура Монтинелли в роли Клотильды смотрелась очаровательно. Это была прима Ла Скала, и как только она появилась на сцене, зал разразился бурными аплодисментами. Поллион соблазнял жрицу друидов, несмотря на то, что давно любил Норму….Где же здесь логика? А ещё говорится, что именно женская логика является a priori самой алогичной. Никогда я не соглашалась с этим несмотря на то, что моё мнение пытались сломить многие, кого раздражала моя независимость.
Мужчинам, вообще, не нравятся независимые женщины, потому что нами трудно управлять; проще управлять серыми глупыми мышками. Я гордилась тем, что и я, и Мариша никогда не были такими. Мы были преданы каждая своему делу и никогда бы не оставили его ради мужских прихотей и собственничества.
…Новый дом, действительно, очень понравился Андрею, и на следующий день он уже чувствовал в нём себя настоящим хозяином. Задевало ли это меня, ведь этот дом был приобретён на деньги, доставшиеся мне по наследству? Нет, нисколько, скоро мы должны были пожениться. А дальше всё закрутится по давно накатанному ритму, как и в большинстве семей: я уткнусь в свой ноутбук и стану строчить большинство своих новых статей, присутствовать на тусовках, чтобы почерпнуть материал для моих будущих статей. Андрей же целыми днями будет пропадать в своём офисе и командировках. Иногда по вечерам мы будем встречаться за семейными ужинами при свечах, говорить нежные слова друг другу, зная, что это, всего лишь, слова, не больше. Не знаю, устраивала ли Андрея такая жизнь; что же касается меня, я была в раздумье, правда, очень часто у меня даже не было времени на раздумье.
Своими мыслями я однажды поделилась с Маришей, когда нам, всё же, удалось вырваться в кафе без вечно ошивавшегося возле неё Эдмонда.
– Ты его любишь? – спросила Мариша, слизывая белую массу мороженного.
Пахло кофе.
– Конечно, люблю.
– Только говоришь ты это как-то обыденно.
– Обыденно?
– Ну, да, это чувствуется сразу.
Я пожала печами:
– Я давно привыкла к Андрею, мне с ним хорошо, а после смерти бабушки он мне так сильно помог, скрасил моё одиночество.
Мариша вздохнула:
– Всё, что ты мне только что сказала, не является той любовью, как я её понимаю.
– А что такое «любовь» по-твоему? – спросила я.
Мариша пожала плечами:
– Ты знаешь, я никогда, вообще-то, раньше не задумывалась над этим. Но по моим соображениям, если между двумя людьми возникла взаимная любовь, никто из них не перетягивает одеяло на себя, каждый позволяет другому быть собой, уважает его интересы, не заставляя ублажать себя; а если случится беда с одним из них, то второй будет до конца с любимым, а не уйдёт искать лёгкой жизни.
– Разве то же самое можно сказать про твоего Эдмонда?
Мариша нахмурилась. Думаю, она всегда чувствовала моё отношение к её избраннику.
– Чем тебя не устраивает мой Эдмонд?
Она отпила немного горячего кофе, от которого ещё исходил пар.
– Это ты меня спрашиваешь? Меня он устраивает, главное, чтобы тебя устраивал.
Мариша благодушно улыбнулась:
– Ну, меня-то он вообще во всём устраивает, а вот твой Андрей давно кажется мне слишком подозрительным.
– И в чём же?
– Не знаю. Просто мне кажется, когда ты смотришь на него, его взгляд становится каким-то чужим, жёстким.
– Я не замечала.
– Ещё бы ты заметила, моя дорогая. Ты же летаешь от его комплементов, как бабочка, готовая сжечь свои крылышки в огне.
– Ладно, подруга, «один-один» – ничего, теперь мы квиты. Давай завершим этот бесцельный разговор, из которого я поняла главное. Любовь – это такое чувство, такое неопределённое чувство, и для каждого человека оно раскрывается по-своему.
