– Малыш?
Риа, как всегда, появилась неслышно.
– Чикуато, батанья, – машинально произнес Грош, и старуха улыбнулась всеми своими морщинками.
– Когда ты говоришь со мной по-гуамски, ты становишься совсем как Джереми. Сколько раз ты сегодня медитировал?
–Не помню, – Грош пожал плечами. – Может быть, десять. А может быть, три. Время течет так странно…
Риа удовлетворенно кивнула.
– Ты почти готов, малыш. Голода не испытываешь?
– Нет, – Грош внезапно нахмурился, как будто что-то вспомнив, и медленно произнес: – Послушай, Риа… Я бы хотел посмотреть на небо.
– На небо? – старуха озабоченно вгляделась в его лицо, взяла за запястье маленькой цепкой лапкой, потом пощупала лоб и облегченно вздохнула. – Я спрошу. Может быть, это можно будет сделать, когда ты будешь совсем готов.
Широкий подол раздулся под порывом ветра синим колоколом. Рыжая этим утром настояла на длинном платье, несмотря на гримаску, которую якобы незаметно скорчила секретарша отца, считающая, что девушки в таком возрасте не должны носить длинного.
Платье было аквамариново-синим, что очень шло к рыжим волосам Алтын. Сшито оно было довольно просто, но дорогая ткань струилась красивыми складками. А Ракушка, как ее ни уговаривали, ни за что не захотела надеть что-нибудь приличествущее случаю, и щеголяла в любимом наряде из драных черных кружев, спадающем с плеча, и вельветовой шляпе. Правда, к шляпе она в припадке кокетства приколола сорванную по пути к набережной позднюю пурпурную розу. Выглядела Анхеле, надо сказать, весьма живописно со своей блестящей копной каштановых волос, выбивающихся из-под обвисших полей, в черных кружевах и солдатских ботинках.
Чайка неожиданно вскрикнула прямо над головой, и Алтын, как всегда, вздрогнула и, как всегда, обругала себя за это. Ракушка рассмеялась, поймала норовившую улететь шляпу, и, держа ее двумя руками, посмотрела вверх, в синюю бездну неба с несколькими белоснежными перышками облаков.
– Красота, – сказала она с чувством и подмигнула Алтын. – В Альквисте сейчас зима. А тут красота-красотища!..
Белые корабли выстроились в заливе, расцвеченнные яркими флажками. На набережной играла музыка, и здесь, на палубе, тоже играла музыка, и разные мелодии сливались в какой-то неудержимо-бравурный, искрящийся то ли вальс, то ли марш. «Амбассадор», личный прогулочный катер господина регента, величаво отошел от причала, направляясь в сторону маяка. Легкие яхточки сопровождали его, точно чайки. На залив было больно смотреть – так сияла под солнцем водная гладь.
– Фабула марина, – задумчиво сказала принцесса.
– Да, – согласилась Анхеле. – А на Гуаме сезон дождей.
Алтын внимательно посмотрела на подругу. Выражение лица Ракушки не изменилось – она все так же улыбалась, глядя в небеса, но в ее тоне Рыжей почудилась грусть.
– Ты думаешь, там твоя родина? – спросила она и взяла Ракушку за руку.
Анхеле пожала плечами.
– А откуда бы тогда я знала гуамское наречие?..
Набережная постепенно удалялась, перед глазами разворачивался залив, и сделалось видно, что маяк, на который Алтын так любила смотреть, стоит на острове, соединенном с берегом мостом или дамбой – массивные сплошные опоры вырастали из воды, как стена, и видны были узкие окна высоко над волнами.
– Там кто-то живет? – с любопытством спросила Анхеле. Она уже забыла про свою грусть.
– Где, на маяке?
– Да нет, внутри моста.
– Вряд ли, – сказала Алтын с сомнением.– Хотя я не знаю. С пляжа этой постройки вообще не видно, а в той стороне я никогда не была. Возможно, там какие-нибудь технические помещения для обслуживания моста.
