Боже, как же много она говорила лишнего. Понятное дело, что я посмотрю это видео и чтобы на нем не было, не сорвусь и не поеду в два ночи обратно банально из-за отсутствия денег на такси.
Пока я сидела на диване и рассматривала цветочный мотив обоев и искала хоть какие-то признаки других символов, моя подруга успела сбегать за своим ноутом, открыть экран, нажать два раза по тач-скрину и развернуть экраном все это дело ко мне.
На видео атлетического вида парень стоял вплотную к какой-то девушке. У нее были красивые золотистые волосы по бедро, закрученные на концах, очень полная грудь и тонкая талия, красивое зеленое платье с золотой брошью. Стоп, я видела эту брошь. Я знаю эту брошь. Эту брошь подарила я. Я подарила ее ЕЙ. Что она делает на этом видео? Зачем Дима притягивает ее к себе и целует? Что его руки забыли у нее на груди?!!
Что, мать вашу, тут происходит?!
Подруга заметила изменения во моем лице, и быстро схватила за руки – она знала, что я могу в таком состоянии размолотить ее любимый MAC и отправить на помойку еще парочку дорогущих вещей. Я не смотрела в экран, но боковое зрение засекло, что парочка уже легла на кровать. Мне не хотелось это видеть и просто думать о том, что там может быть, хотя, конечно, я и так знала, что будет дальше.
– Ты поняла кто это? – она нарушила молчание, хотя я не могла ответить из-за ее же просьбы не говорить. Но мне было наплевать и я сказала:
– Да, я увидела брошь. Этого позолоченного паука я нашла на блошином рынке в Тае, когда в прошлом году ездила отдыхать, а она тут работала и убиралась в нашей квартире раз в неделю, так, что к моему приезду она убралась ровно один раз. На видео сразу сложно понять кто это, когда камера съедает реальность на % так 70.
– Вы с ней сколько вместе?
– Год, три месяца и восемь дней.
– Ты так точно помнишь дату? – удивление Розы было искренним и неподдельным.
– Конечно. Сложно забыть то, как мы познакомились, – гнев потихоньку стал проходить и я усмехнулась. – Я не хочу об этом говорить. Сейчас мне хочется оторвать детородный орган твоему благоверному и убить эту сучку, которая, – я тяжело вздохнула, – запала мне год назад в голову.
Мне не хотелось больше ничего говорить, видео продолжалось, громкие стоны забрались мне в уши и впитывались в мою кровь, я закрыла глаза.
Я отвернулась от Розы, от экрана, легла и мгновенно вырубилась. Мой организм был устроен так (и это к счастью, как я уже много раз убеждалась на собственном примере), что в минуты глубочайшего стресса я засыпала сном бурого медведя в позднем ноябре каждого года.
Когда Морфей отошел на день попить чайку и поболтать с Афиной, мне в темноту закрытых глаз ударило утреннее солнце. Роза заснула рядом, и огромное спасибо ей за то, что она меня не будила.
– Роза, я твоего Диму никогда не любила, но и не осуждала. Зачем осуждать человека, который и так знает, насколько он мудак? Лишняя трата времени. Сейчас, если бы столкнулась с ним нос к носу, убила бы его голыми руками, – я говорила тихо и растягивая слова, потому что голова напрочь отказывалась думать после крепкого и вызванного глубочайшей рефлексией сна. Она ничего не отвечала, но я знала, что она не спит и слышит меня. Слушает мой гнев, который конвертировался в тихую речь. – Я не хочу видеть ее. Можно остаться у тебя? В моем апельсине есть одежды на пару дней и один бутерброд, оставшийся со вчерашнего обеда на работе.
