Думал я это, уже валяясь в канаве и пытаясь вырвать горящие волосы из головы. Дом полыхал. Показалось, будто Нора кричала. Небо застилал чёрный дым. Справа от меня горело полено – или это был Нук?.. Сердце бешено билось, глаза высохли моментально. Хотелось плакать, но я не мог. Руки дрожали. Думал только о том, что же будет дальше? В такие моменты почему-то не хочется рассуждать, что происходит сейчас или как выбраться. Вот где я буду через месяц? Буду я один или мама тоже жива? А Нора? А младшие? Что произошло? Не собр же в дом зашёл!
Так, шаг за шагом, мои мысли вернулись к происходящему. Я поднял глаза. По дороге шагах в пяти от меня не спеша шла колонна бесов. Я не поверил своим глазам, а они вышагивали по выжженной земле в ногу, словно на параде. Их абсолютно чёрная кожа огонь не отражала, а будто бы, наоборот, – поглощала, и из-за этого они выделялись в окружавшем хаосе. Нечеловеческие головы, похожие на молоты, то и дело поворачивались в мою сторону, и тогда я плотно прижимался к земле и старался не дышать. Прямо как в рассказах, каждый из чертей нёс посох, и, если верить молве, посохом этим можно хоть десять броневиков испепелить. А по ним самим сколько из броневика ни стреляй – всё будто собру дробина.
Когда они скрылись, я осмелился поднять голову и увидел горящую деревню. Домов уже не было – все слились во всепожирающий огненный вал. Лишь каменная верхушка церкви возвышалась над слепящим жаром. Не помню, сколько я лежал, ожидая непонятно чего. Потом выбрался из канавы к пожару, который уже поглотил мой дом. Все здесь сгорели – и мама, и Нора, и Кор с Нуком. А я вдруг осознал, что все ещё сжимал бумажку со стихотворением, обгорелую, в грязи. Я швырнул её в огонь и так заплакал, как никогда прежде. Они же настоящие, живые люди! Таких людей уже не сыщешь! Каждый же обмануть может! А мама… Я же любил её, и она меня… Нора вообще была сущий ангел. Нука и Кора-то за что?! Они-то невинные, по какой вере ни смотри, какой угодно Бог тебе скажет… Черти сошли на нас, и Молот Бак!
Я с ненавистью посмотрел на небо. Звёзды горели, и у Змеи семихвостой хвосты будто опалились. Потом взгляд упал на броневик, и такая ярость взяла! Я стал носиться по полю, пиная ногами камни и выдирая с корнем траву. Когда солдаты те броневик тащили, говорили же, что неподалёку враг. Говорили! Говорили! Говорили!.. А я же не верил!
Дом всё горел, и я не смог больше стоять – жар от пожара был адским. Тогда я пошёл до города, не чтобы предупредить или дать отпор, а чтобы просто не останавливаться. Выходит, и вправду была война. Но почему военные сказали, что именно с нежитью? Сказали бы, мол, соседи напали – беда, конечно, но хоть поверили бы… Полгода назад юродивый какой-то приходил, тоже вещал, что Молот идёт, да пока мешкает. Дьякон спросил его смеху ради, мол, откуда он придёт, а тот возьми да ляпни – мол, с неба. Ясное дело, что на небе черти не живут! Дали юродивому сапоги да спровадили из деревни…
Я побрёл по старому рву вдоль дороги – чтобы этих обогнать. Нагнал я чертей довольно скоро. Они стояли и что-то беззвучно обсуждали: поворачивая рога друг к другу и показывая куда-то пальцами. Но настоящего страха придавала тишина, в которой это происходило: пятеро гигантов под звук сверчков и колыхание травы махали руками, явно что-то требуя друг от друга. Вдруг кто-то из них резко отшатнулся, и я подумал, что меня заметили. Потом заметил, что смотрели они в сторону, где вышагивал собр. Пасть зверя соединяла с телом длинная шея, ноги были тонкие, как спички, а брюхо огромное, с полдома. При каждом шаге хитиновые пластины перекатывались, будто волны, а шкура при луне отливала зелёным свечением. Мы по таким в школе на уроках стреляли – дробь их всё равно не брала, а если взять что-то посерьёзнее, то он просто взрывался. Вроде внутри высокое давление было – уже точно не помню…
