– Ненавижу твою работу. Ты не хочешь пойти нянечкой в детский сад? Выспавшись, наша семья будет готова к новым свершениям…
– Я дежурю только один раз в три недели. А тебя, в конце концов, никто сюда не приглашал. Я должна была с Толиком пойти.
– Я тебе пойду. «С Толиком».
– Ревнуешь? Какая прелесть. В конце концов, здесь очень неудобно. – Тома зябко поежилась.
– Видел, видел я вашего Толика. Очень похож на Зигмунда, только более лопоухий. Да, кстати, что именно здесь – неудобно? – поинтересовался Павел.
Тома пропустила вопрос мимо ушей.
– Тебе не кажется, что, называя контрольную крысу именем гения психоанализа, ты выглядишь глупо?
– Вовсе нет. У Славы Альц Геймер, у Димки Симонетта Веспуччи, и никто не умер. Ну, то есть, Геймер издыхал уже несколько раз, но Слава человек традиций и не намерен менять славное имя ради каждой новой крысы. Мы с моим бессменным Зигмундом стопудово круче всех. А ты займись своей редиской и не лезь в наши антропо-зоологические отношения.
Павел не злился. Он просто всегда вредничал, когда хотел спать.
Тома подошла, села вплотную к нему на лавку и объявила:
– Я лезу, потому что мерзну.
– Что же ты молчишь?
Он торопливо расстегнул куртку и засунул в нее Тому, сколько поместилось.
Тома быстро согрелась и расслабилась. Она положила голову ему на плечо, прикрыв замерзший нос его воротником, и стала смотреть на звезды. Когда они начали переливаться и превращаться в светящиеся радужные круги, из-за спины, со стороны темных полей, раздался низкий хриплый вой. Звук был далекий, протяжный и вместе с тем прерывистый, будто животное не было уверено, выть или лаять. Тома, спеша оглянуться, забилась и запуталась в чужой куртке.
– Тише, тише… испугалась?
– Что это? Что это было?
– Что-что? Собака.
– Откуда там взяться собаке? – Тома наконец высвободилась. Подошла вплотную к ограде, схватилась пальцами за решетку и вгляделась в темноту.
Павел неслышно подошел к ней сзади.
– Нос откусит, – пошутил Павел, неожиданно схватив Тому за плечи.
Тома не шелохнулась. Не ответила. Она замерла, как охотник, выслеживающий чуткую добычу. В такие минуты Павлу становилось не по себе. Это сложно было объяснить словами. Что-то вроде того, что девчонке нормально было бы вздрогнуть от неожиданности. Сам он в этот момент уж точно подскочил бы. В голову лезли тревожные мысли. Если эта тварь полезет из-под колючей проволоки… Павел окинул взглядом свалку, но ничего тяжелее обгоревшего черенка лопаты поблизости не оказалось.
Тома постояла еще несколько минут, но звук не повторился.
Она разочаровано оттолкнула решетку, повернулась к Павлу и грустно сказала:
– Есть хочется. Правда? И никакая это не собака. Звук у нее не собачий. Может, шакал? Они здесь есть?
– Есть, наверное, – солгал Павел.
Он притянул ее к себе и до утра не отпускал дальше, чем на шаг.
В потоке воспоминаний добравшись, наконец, до высоких ворот с электронным замком под личный электронный ключ, Тома раздумала им пользоваться. Система зафиксирует факт прохода на территорию автоматически. Кто прошел, когда прошел. Незачем это, нормальные герои сидят дома, чтут распоряжения начальства и не беспокоят по пустякам патруль. Поэтому она прошла чуть подальше, легла на землю и подкатом нырнула под проволочное ограждение. По другую сторону она встала на четвереньки, втянула за собой рюкзак, а после двинулась прямиком через чей-то участок, засаженный кукурузой. Оказавшись среди рослых массивных стеблей, она будто попала в больной высыхающий лес. «Сколько можно ее тестировать? Уж с кукурузой никогда не было проблем!» (ее раздражение было связано не столь с хорошей чьей-то кукурузой, сколь с плохой собственной пшеницей).
