– Ладно, хорош на больное давить, я тебе сказал: подумаю, – Суворов протянул жесткую ладонь.
Пожав руку, Искандер развернулся и направился к своей «тойоте тундре», в бороде он прятал улыбку.
Возвращаясь домой, Романов думал, проснулся ли уже со своей пассией Вельде. Три часа назад, самым ранним утром, он оставил на столе лаконичную записку: «Буду к обеду», и, потирая заиндевевшие руки, с третьего раза завел свой внедорожник. Пока «тойота» пыхтела, оттаивая от длительного простоя, Искандер сделал кофе и мелкими глотками, обжигаясь, отпивал горький напиток и смотрел на занесенное снегом озеро, которое было испещрено дорожками лисьих следов. Наконец, пикап полностью прогрелся, надо было выезжать в Сашкину деревню.
Путь был по меркам спокойного времени недалекий – восемьдесят километров безлюдной трассы, с одним только населенным пунктом по дороге. Небольшой райцентр Искандер проскочил быстро, в шесть утра было еще темно, и он так и не понял, жив городок или нет. Дороги были нечищеные, но колея оставалась, значит, кто-то здесь все-таки ездит, подумал он. А вот деревня Суворова сразу встретила путника провалами темных окон, домами с тлеющим сизым дымком над ними и абсолютной, оглушающей пустотой. И без того не сильно населенное село сейчас представляло собой разлагающийся труп. Улицы были покрыты нетронутым полотном снега, с электропроводов свисали мелкие сосульки, похожие на зубы страшного животного, а возле одного из типично деревенских домов нелепо стояли покрытые снегом полицейский уазик и газель скорой помощи. Понятно было, что машины подъехали экстренно, водители не заботились о парковке и просто бросили транспорт как попало. Судя по всему, экипажи не вернулись.
«Надо будет посмотреть поближе на обратном пути», – взял на заметку Искандер, продолжив путь к Суворову.
Двигаясь по своим же следам, оставленным широкими колесами «тундры», Романов сделал нечто невообразимое для интеллигентного человека и особенно для ценителя европейского порядка. Он остановился около автомобилей специальных служб, надел резиновые перчатки, натянул на лицо маску-респиратор, не спеша приблизился к полицейской машине с надписью «Участковый уполномоченный полиции» и резко дернул за ручку двери. Та не поддавалась, тогда Романов и вовсе бесцеремонно взял прислоненный к деревянной покосившейся калитке лом и без замаха резким движением разбил боковое стекло автомобиля.
– Черт! – вырвалось у Искандера, и он резко отступил назад, машинально поправив респиратор.
На водительском сиденье лежало тело в форменной одежде, в одной руке полицейского была рация, второй он прижимал к себе короткий автомат, шапка с кокардой валялась на приборной панели, а обивку сидений и потолок покрывали бурые пятна. Половина лица человека представляла собой кровавую кашу.
– Это явно не вирус сделал, – вслух сказал Романов. – Лежишь ты здесь, друг мой, уже неделю минимум, вон через отверстие в лобовом стекле полсалона снегом засыпало.
Искандер длинным ломом аккуратно подцепил оружие за ремень и дернул на себя. Вопреки ожиданиям, автомат выскочил из-под руки полицейского. Повезло, не пришлось мучиться, разжимая скованные морозом и предсмертной судорогой руки бывшего хозяина АК-74У, —подумал Искандер. Ситуация ясна, наверное, участковый сам приехал на вызов, а кто-то из местных, опьяненный анархией, безнаказанностью и спиртом, недолго думая, всадил заряд дроби прямо через стекло. Видимо, сотрудников скорой помощи постигла та же участь, но только во дворе или внутри дома. Впрочем, Романов не собирался выяснять обстоятельства произошедшего и заходить во двор, кто его знает, сколько живет вирус, даже автомат, и тот придется, прежде чем брать в руки, полностью облить антисептиком. Тем более, судя по слою снега вокруг и отсутствию следов, в живых внутри никого нет.
