Путь жизни #неоперабельнаяверсия - страница 3

Со мной едет незнакомый человек. Я подумала, что мы не можем ехать и молчать столько дней, тишина здесь неуместна. Нужно начать, начать с самого главного – рассказа о себе.

Попутчица была погружена в свои мысли, читала газету. Этого издания я не знала и видела в первый раз. Впрочем, женщина газету читала невнимательно, скорее, просто перелистывала страницы, делая вид, что читает что-то очень важное, показывая своим действием, а точнее руками, что эта газета ей неинтересна, да, впрочем, как и она газете.

В Сызрани поезд остановился. Я вынула наушники из ушей. Начать разговор так и не получилось – только решусь прервать молчание, собраться с мыслями и заговорить, как меня перебивают: то ей звонят, то проводница заходит с вопросом: «Вам чаю, может быть?» Нет, нет, спасибо, мы ещё тот не допили, правда, чай предыдущий уже остыл. Обновить не помешало бы.

– Скажите, откуда у вас это издание? Я никогда не видела газету с таким названием – «История моей жизни».

Женщина ответила:

– Это мой хороший приятель, он издатель, пишет о людях и их возможностях, об их взлетах и падениях. Когда-то в молодости ему сказали одну фразу: «Что может написать человек, который даже приказ не может правильно составить». Его это задело. Нет, он не стал замыкаться в себе и назло окружающим освоил технику написания книг, сценариев и в итоге стал издателем. Это одно из его хобби. В жизни у каждого человека есть своя история. А какая история есть у вас, с чем вы пришли к 33 годам?

– Интересный вопрос. – Я на мгновение задумалась и продолжила: – Это так странно. Начать с начала, вспомнить всё в свой день рождения. Если вы готовы, то я начну, – с грустной улыбкой я пыталась вспомнить, как всё начиналось. Почему с грустной? Моя история непростая. В ней есть смысл.

– История моей жизни началась 15 марта 1989 года, как вы уже могли понять, чокаясь со мной в этот день чаем и закусывая пряниками. Родилась я в одном из родильных отделений Куйбышевского областного роддома. В тот день был дождь, но позже выглянуло солнце – это хороший знак, как говорили тогда врачи. Родители не знали, что у них будет ребёнок с особенностью, а именно – с неоперабельным врождённым пороком сердца. Я родилась весом четыре килограмма, рост в карточке не указан. Хороший день – 15 марта. Весна. Всё пробуждается от спячки.

Тогда никто ещё не знал, что делать с таким диагнозом. Родителям оставалось только верить. С чем они и жили всю свою жизнь.

Как все необычные дети, я не ходила в садик, мама боялась, что со мной там может что-то случиться. Я всегда ждала, когда мои друзья придут из садика и мы будем играть. Мной занимались с самого детства, я лет с пяти уже хорошо читала, правда, по слогам, была разносторонне развитым ребенком, несмотря на свое состояние здоровья. С пяти лет я пошла в обычную школу в подготовительный класс, с обычными детьми. Я отличалась от них худобой и тихим голосом, который в дальнейшем стал моей визитной карточкой. Я не могла тогда передвигаться на большие расстояния, и меня возили на обычной коляске. Ребёнок пяти-шести лет на коляске, я ошиблась возрастом, спросите вы. Нет. Так мне было легче, но мне это жутко не нравилось, доставляло неудобства.

Два года я ходила в подготовительный класс, сидела всегда за первой партой – так всем было спокойней. Шло время, вот и первый класс. 1996 год. На мне была надета белая рубашка, волосы собраны в хвост и украшены большим бантом. Двадцать девять учеников собрались в одном классе, чтобы учиться вместе одиннадцать лет и закончить этот путь, конечно же, с аттестатами. Мне тогда пришлось стать обычным человеком, как мои одноклассники, – я не хотела выделяться. Мне пришлось научить себя, свой организм обходиться без коляски, отправляясь в путь на дальние расстояния. Мы с мамой всегда в школу выходили рано, шли медленно, с каждым днём увеличивая расстояния: ты делаешь ещё шаг, и ещё, и вот ты наконец-то у цели. Через некоторое время я уже передвигалась, как обычный ребенок, на длинные расстояния, без коляски. В возрасте семи лет мне было непонятно, почему другие дети живут без ограничений, а я то в коляске, то на санках. Да, я знала, что у меня такой диагноз, но ребёнку трудно понять. С первого по третий класс мы учились в одной школе, у нашей любимой первой учительницы, мы вспоминаем о ней всегда с теплотой. Мама в первом классе сидела на уроках, ей было так спокойнее. Это продолжалось недолго. Я тогда не понимала, почему не сидят другие родители со своими детьми, и однажды попросила маму больше не присутствовать на уроках. Я вполне освоилась в классе, да и кабинет у нас был один, лишь на музыку, физкультуру и в столовую мы выходили из класса. Были еще, конечно, перемены, во время них ученики выходили в коридор по желанию. Кто-то оставался в классе, повторяя заданное упражнение, а кто-то проводил активно время: бегал, прятался, веселился.